Командор говорит, что единственно разумная вещь – это переехать жить к нему, поскольку дом у него большой (помнишь, та псевдосредневековая вилла дурного вкуса?). И что он будет оплачивать все наши расходы: на одежду, учебники и на все остальное, включая и мамины траты. Но что в руки ей он не даст ни копейки, и это будет ей уроком. Пусть она каждый раз унижается, когда ей что-то нужно, даже купить пару чулок, потому что до сих пор она показала себя никудышней управительницей.
А когда я ответила ему, что мама никогда на это не согласится, знаешь, что он ответил? Это ужасно, Тереза, я сама не сразу поверила… Такое мне даже в голову не могло прийти. Он сказал, что мама может поступать, как хочет, она не обязана соглашаться на его условия, она даже может отправляться к своему Манфреди, если хочет (это уж совсем подло с его стороны, я ведь объяснила, что мы не знаем, где он), но что мы обе, Дзелия и я, носим фамилию Серра, а не Мартинец, и что мы должны остаться с ним, с мамой или без нее. Ты только представляешь? Он говорит, что защитить нас от маминого безумия его долг и что он не позволит ей втянуть нас в какие-то новые авантюры. Да какие там авантюры, ведь мы всегда жили в Лоссае и жизнь у нас была скучнее некуда?
Еще он сказал, что теперь будет нашим опекуном и что если мама с этим не согласна, то он обратится в трибунал. Тут уж я совсем ничего не понимаю, ведь мама тоже говорила, что обратится в суд, чтобы заставить его дать нам денег. Так кто же из них прав?
Нет, ты только подумай, если мама вдруг и впрямь согласится оставить нас здесь? Одни, с этим грубым и невоспитанным скрягой, который наверняка будет одевать нас в обноски и держать впроголодь… Единственная положительная вещь – я смогла бы ходить бесплатно в кино. Хотя кто знает, может, это он и наврал, чтобы перетянуть меня на свою сторону.
В общем, в заключение он сказал: «Передай своей матери, что мое предложение не подразумевает споров или изменений. Я принял решение, и оно неизменно. Или она соглашается, или нет».
Я уверена, что мама не согласится. Сейчас пойду, спрошу у нее, когда же мы спустимся в ресторан на ужин, у меня уже в животе бурчит от голода.
Наверное, завтра утром мы вернемся в Лоссай. Если вдруг нам придется задержаться еще в Серрате, то я обязательно напишу тебе и расскажу, что еще произошло. А пока держи за меня кулаки и молись.
Крепко обнимаю тебя, твоя
Глава десятая,
в которой дела у Дианы идут еще хуже
Серрата, отель «Лолли»
6 СЕНТЯБРЯ, 10 часов ночи
Дорогая Тереза,
я в полном отчаянии. Может, мы никогда больше не увидимся. Может, тебе останется лишь ждать, пока я умру и явлюсь тебе во сне, как мы друг другу пообещали.
Произошло ужасное: мама приняла предложение. Правда, не сразу. Сначала она плакала два дня подряд и, наверное, миллион раз звонила по телефону. Но все ее подруги, и братья, и адвокат в один голос повторяли, что у нее нет другого выхода, что она, прежде всего прочего, должна думать о моем и Дзелином будущем и что для нее это тоже наилучший выход и все такое, пока полностью ее не убедили.
Командор желает, чтобы мы переехали как можно быстрее. Знаешь, что он предложил? Чтобы мама одна вернулась в Лоссай за Дзелией и за вещами, а я, коли я уже здесь, так сразу к нему и перееду. Но я не хочу оставаться с ним одна, я так ему и сказала, и он даже обиделся: «Что я, съем тебя, что ли?»
Это и впрямь злой человек. Как он может требовать, чтобы я оставила моих подруг, мой дом, дом, где всегда жила, даже не попрощавшись?
К тому же я уверена, что без меня мама повыбрасывает все мои книги и альбомы с наклейками под предлогом, что они слишком много весят. А Аурелия? Ее придется уволить, и я хочу попрощаться с ней перед тем, как она вернется к себе в деревню или найдет другое место. А вот Галинучу мы можем оставить. Ты только не думай, что Командор разжалобился и не пожелал оторвать Дзелию от ее няни. Он далеко не такой сентиментальный, говорит мама. Просто все его служанки, узнав, что в дом приедут жить еще три человека, стали возмущаться, будто работы у них прибавится и что они не привыкли обращаться с малыми детьми, и пригрозили все уволиться. Особенно самая пожилая, которая работает у них еще с тех времен, когда была жива бабушка, и я должна ее помнить, только я не помню. Знаю лишь, что ее зовут Форика.