Диана повернулась и убедилась, что Лена права. Рогожина наклонилась к Олесе и что-то без устали шептала, причем взгляд ее был направлен в сторону Дианы, а на лице блуждала идиотская усмешка. Увидев, что ее застали на месте преступления, она оголила все тридцать два зуба и помахала рукой.
— Вот дура, — процедила Диана сквозь зубы и отвернулась.
Настя не услышала слов, но, похоже, поняла, что они были далеко не лестные, так как стала донимать Олесю вопросами:
— Что она сказала? Ты слышала?
— Да нет же, говорю, не слышала.
На задней парте кто-то громко хохотнул и сразу же подавил смешок. Это, естественно, был Громов. Диана снова повернулась, но в этот раз посмотрела далеко не на Настю. Рик сверлил ее взглядом и улыбался.
— Похоже, ему доставляет удовольствие ставить меня в глупое положение, — сказала Диана.
— Ты о ком?
— О Громове.
— Знаешь, что я тебе скажу… — произнесла Лена.
Диана в упор посмотрела на подругу, этот взгляд говорил: «Ну, и что ты мне скажешь?»
— Ты нравишься Рику.
— Хм, — иронично хмыкнула Мегелева.
— Да, да! Другого объяснения его поведению я не нахожу.
— По-моему, он терпеть меня не может.
— Нет, это вряд ли. Сначала, я тоже так думала, но потом…
— Что потом?
— Ладно, расскажу, — вздохнула Пиванова. — Еще в конце прошлого года ко мне подошел Рик и спросил, правда ли, что у тебя есть в Черкесске парень?
— А ты?
— Я сказала, что нет. Ведь это так?
— А какая ему вообще разница?! — возмутилась Диана.
— Вот и я о том же.
Подруги так заболтались, что не заметили, как пролетел урок. Так же быстро прошли и последующие два. На большой перемене традиционно был запланирован поход в столовую. Диана мечтала о крепком кофе, так как бессонная ночь дала о себе знать, и последние пятнадцать минут третьего урока она клевала носом. Но купить кофе оказалось не так уж просто: столпотворение в столовой было невероятным, будто все лето ребята сидели на диете и, наконец-то, добрались до сладкой сдобы. Но на самом деле не за едой пришли сюда школьники, а за сплетнями. Где, как не в столовой и во «дворике» можно узнать все самое новое.
— Ну надо же! Прямо митинг на Красной площади, — протянула Лена.
— Как ты думаешь, имеет ли смысл спрашивать, кто последний? — ошарашено произнесла Диана.
— Разве что ты найдешь рупор. Ну, давай, вперед.
— Думаешь, стоит? — Мегелева неуверенно смотрела на галдящую толпу.
— Ладно, обойдешься без кофе.
Девушки уже собрались уходить, когда к ним подошел Рик:
— Вы что, уже пообедали?
— Да, и поужинали тоже, — бросила сквозь зубы Диана.
— Тут такая очередь, что и до Пасхи не отстоишь, — добавила Лена.
— Ну, это не проблема. Ждите здесь. — Громов храбро двинулся в толпу.
— Видишь, не такой уж он и вредный, — подметила Пиванова.
Диана состроила недовольную гримасу, но промолчала. Через пару минут вернулся Кирилл с полным подносом булочек и дымящимся кофе.
— Ну вот, теперь вы не будете урчать животами в классе.
Диана демонстративно открыла кошелек:
— Сколько я тебе должна?
Рик испепеляющее посмотрел на нее, но ответил все тем же добродушным голосом:
— Я угощаю.
— Но…
— Никаких «но». Пусть это будет компенсацией за вчерашнее.
Диана пожала плечами и вонзила зубы в булочку с маком. Она только сейчас заметила, что Лены и след простыл: подруга на другом конце зала подставляла Андрею губы для поцелуя. Надо же, она снова осталась в компании Громова.
— Слушай, а ты злопамятная, — широко улыбаясь, сказал он.
Диана в упор на него посмотрела.
— С чего ты взял?
— Ты до сих пор дуешься на меня за вчерашнее, — Кирилл буквально пронизывал взглядом, и ей стало не по себе.
— Не так уж много времени прошло.
— Скажи, а ты со всеми парнями такая холодная?
Диана не совсем поняла, что он имеет в виду, но машинально ответила: «Да».
— Я бы так не сказал, — буркнул Рик скорее про себя, чем вслух.
— То есть?! — возмутилась Мегелева.
— Но с Димой ты весьма мила.
— Он мой друг, и он этого заслуживает.
— Но не до такой степени, чтобы стать твоим парнем.
— Дима встречается с Аней и, по-моему, весьма удачно.
— Да, ты права.
— А почему тебя вообще интересуют мои отношения с парнями?
— Ди, пей кофе, он уже совсем остыл.
Диану странно передернуло от того, как назвал ее Кирилл. Так ее звали только самые близкие друзья, и от Громова она слышала это впервые.
— Я слишком хочу спать, чтобы спорить с тобой.