Некоторое время беседу вели вчетвером, но потом все-таки было предложено вернуться к гостям. Тут-то Диана и попросила Камиллу задержаться. Слова, которые она сказала Камилле, никем не подтверждаются: сама Камилла их не комментировала (Камилла и сейчас скупа на комментарии, касающиеся Дианы). «Я бы хотела, чтобы вы знали: для меня не секрет то, что происходит между вами и Чарльзом. Я не вчера родилась. Мне жаль, что я на вашем пути. Я понимаю, что мешаю вам и вам обоим это не нравится… Не держите меня за идиотку», — говорила Диана. А по второй версии, еще и попросила «оставить моего мужа в покое». На обратном пути Диана устроила Чарльзу истерику в машине, и тому был свидетелем охранник. Диана бросала мужу обвинения, но он молчал и никак не реагировал.
По другим воспоминаниям, в комнате, где находились Камилла и Чарльз, вообще было несколько человек. Хотя даже если их было трое, как в первом варианте, то сомнительно, что пара планировала заняться чем-то предосудительным. Тем не менее далее пересказ обстоятельств, сопутствовавших развитию данных событий, в любом случае разнится лишь расстановкой акцентов. Например, на записях начала 1990-х годов Диана говорит, что попросила уйти из комнаты мужчин. «О’кей, ребята, — сказала она, — я собираюсь переброситься парой слов с Камиллой и присоединюсь к вам через минуту». И далее она вспоминает, что мужчины «…рванули вверх по лестнице, как курицы без головы, и я чувствовала, что наверху сейчас ад разверзнется. Они думали: „Что она собирается сделать?“». В этой записи Диана даже приводит слова Камиллы: «У тебя есть все, что ты когда-либо хотела. Все мужчины в мире влюбляются в тебя, у тебя двое прекрасных детей. Чего ты еще хочешь?» Тут Диана и заявила, что хочет своего мужа…
Шансы на успех Дианы таяли на глазах. Камилла была (и есть) не из тех женщин, которых легко напугать вышеприведенными фразами. Сама она считает, что «…получила все, чего когда-либо хотела, просто проявляя терпение и позволив вселенной свести ее и Чарльза вместе». Вряд ли Камилла устраивала скандалы Чарльзу, это вовсе не в ее характере. Она действительно проявляла терпение и выдержку. Прозвище, которое дала Диана Камилле — ротвейлерша, — во многом отражало суть ее натуры: «вцепиться, — как выражалась Ди, — мертвой хваткой». И тут просьба оставить Чарльза в покое была совершенно бесполезна. Тем более что к тому моменту Диана и сама обзавелась любовником, и вряд ли это не было известно Чарльзу, а значит, и Камилле.
Несмотря на разлаживающуюся личную жизнь, Диана продолжала много сил отдавать благотворительности и помощи больным СПИДом. Причем ее визиты в больницы становились притчей во языцех. Во-первых, Диана наносила их практически всегда без мужа — это была исключительно ее прерогатива. Во-вторых, она была абсолютно не брезглива. «Сострадая людям, которые в этом нуждались, она научилась преодолевать собственные страдания». Такой талант — а иначе это не назовешь — дан далеко не всем. Диана, не будучи способной помочь самой себе, умела помогать другим. Ее собственные страхи, депрессии и фобии отходили на второй план, когда она видела настоящие боль и отчаяние.
В феврале 1989 года Диана отправилась в Нью-Йорк с коротким визитом, менее трех дней. Но эта поездка являлась важнейшим событием как для Букингемского дворца, так и для Дианы лично: визит был первым масштабным, официальным, международным мероприятием, которое принцесса посетила самостоятельно (ее, правда, сопровождал брат, но не муж). Мы видим куда более уверенную в себе женщину, чем раньше. Знаменательная беседа с Камиллой, судя по всему, произошла после визита в Нью-Йорк. Наверное, разговор не был продуктивен, но сам факт подтверждает: Диана стала гораздо увереннее в себе…
В Нью-Йорке перед Дианой стояло не так много задач: посещение спектакля Уэльской национальной оперы, встреча с модельерами, посещение приюта для бездомных, британского магазина игрушек и, наконец, главное событие — визит в Гарлемскую больницу для больных СПИДом детей. Конечно, американская пресса не преминула поднять шумиху по поводу приезда Дианы аж за неделю до ее появления в Нью-Йорке. И перво-наперво обсуждались отношения принцессы с мужем: если она прибывает в Штаты одна, то с их отношениями, очевидно, дело обстоит плохо. Журналисты разбились на два лагеря. Первые считали: разваливающийся брак Дианы и Чарльза — не самое лучшее, что может представить британская монархия американцам, почитающим семейные ценности. Вторые (среди них феминистки), напротив, выступали за «независимую Ди», осуждая королевский дом за навязывание Диане определенного стиля поведения лишь для того, чтобы не подорвать престиж монархии.
На канале NBC репортер вообще задался вопросом: «А кто в принципе эти люди?» — имея в виду королевскую семью, и далее продолжил: «Они точно такие же, как и любая другая семья, только что более благородного происхождения. Они даже не Дональд Трамп. Они куда более банальны в их вкусах». Но Диана сумела изменить мнение о себе. Общение с врачами пошло ей на пользу — она выглядела не только лучше внешне, но и более уверенно держалась. В день прилета первым был запланирован прием, устраиваемый британской компанией по производству кашемира, на котором присутствовали знаменитые модельеры Оскар де ла Рента и Донна Каран. Как обычно, сразу отметили наряд принцессы. Однако одежда и обувь, которые всегда ее выделяли, изменились, и то была не только дань моде. На Диане появились короткие, выше колена, юбки и туфли на каблучках, то есть ее наряды стали куда сексуальнее, чем раньше. Сразу после замужества (да и до него) Диана носила обувь без каблука и заметно сутулилась. Теперь на ней все чаще были изящные «лодочки», а в Нью-Йорке стало заметно, что она практически не горбится.
Казалось, первый день прошел успешно, но ехидства в американской прессе пока не поубавилось: «Ньюйоркцам сказали, как вести себя в присутствии королевской особы. Но кто-нибудь сказал Диане, как вести себя в присутствии ньюйоркцев?» Тем не менее лед тронулся, ведь даже природный климат способствовал успеху Дианы. На второй день ее пребывания в городе установилась необычайно теплая для этого времени погода. А затем последовал запомнившийся надолго визит в приют для бездомных матерей с детьми. Диана побеседовала с женщинами и поиграла с малышами. Потом они сказали: «Она не считает нас больными. Это просто жизненная ситуация, а любая ситуация может измениться».
Следующим пунктом программы второго дня был британский магазин игрушек, который, естественно, закрыли в тот день для покупателей. Лишь одному ребенку позволили проникнуть внутрь: двенадцатилетней девочке, больной кистозным фиброзом. Однажды Диана, узнав про ее болезнь, выслала ребенку рождественскую поздравительную открытку, и ради встречи с принцессой родители проделали путь из Пенсильвании в Нью-Йорк. Конечно, все были растроганы. Полиция пропустила девочку к Диане, та пожала ребенку руку, поговорила с ней несколько минут и обняла напоследок. Американцы растаяли. Вечером в опере Диана предстала в роли настоящей принцессы из сказки: в белом длинном платье, расшитом золотыми нитями.
Но главное ожидало всех впереди. На третий день Диана приехала в Гарлем посетить больницу для детей, больных СПИДом (по большей части их матери были наркоманками), где провела полтора часа, разговаривая с персоналом и обнимая несчастных детишек. «Под внешним блеском скрывается сердце из настоящего золота, — написали после визита. — Она сделала это спонтанно, нежно подняв на руки семилетнего мальчика из Гарлема, умирающего от СПИДа. Сколько из нас, миллионов матерей, сделали бы это? Нас заверяют, что нет никакого риска подцепить самое страшное в мире заболевание через объятия, но у малышей влажные руки и слюнявые поцелуи. Можем ли мы честно признаться, что не почувствовали бы страха, а не всеобъемлющей нежности, которую испытывала Диана, признаваясь: „Мне очень грустно, когда я думаю о том, как я держала этого маленького мальчика на руках. Я до сих пор о нем думаю“».