На склоне я спугнул зайца. Как за выброшенной дымовой шашкой, как за всадником-гонцом, скачущим по пыльному шляху, за ним пухлым шнуром клубился прах.
— Авача тут ни при чём, — сказал мне вечером вулканолог. — Это ожил Карымский. Наши туда уже умчались на вертолёте. Взорвался, выбросил тучу пепла на двадцатикилометровую высоту, а здесь, за триста километров, он осыпался на город.
«ГЕРКУЛЕС» И ТРЯСОГУЗКА
В конце зимы к нам на завод пришёл большой сухогруз «Геркулес». Как начинается ремонт судна?
Подтащили и поставили на борт «Геркулеса» наклонный трап-сходню. Подкатился по широким рельсам кран, протянул над судном руку-стрелу и стал вынимать механизмы для ремонта в цехах. Протянули, кинули на судно резиновые шланги с паром и водой, подключили толстый электрический кабель, чтобы на сухогрузе, где разобрана машина, было тепло и светло.
А заводской художник, как всегда, принёс и поставил на берегу возле трапа фанерные щиты, на которых был изображён график ремонта и написаны призывы:
Повесили плакат и для малярного участка, которым руководил молодой мастер Стёпа Шишов:
Вместе с рабочими занялась ремонтом и команда: механики — машиной, электрики — освещением, радист — рацией.
К Стёпе Шишову подошёл, отдуваясь, тяжёлый вислоусый человек, вытер шерстяной шапочкой потное лицо и протянул толстую, как буханка, ладонь:
— Будем знакомы! Боцман Беседочка. Ты, что ли, малярный начальник? Скажи своим орлам-шкребыхалам, что принимать очистку буду сам! Под платочек!
И достал из грязных брезентовых брюк белый носовой платок.
— Ладно, боцман! — спокойно сказал Степан. — Нас на «понял-понял» не возьмёшь. Платочки у нас тоже есть. Как положено, так и сделаем.
Боцман уставил на молодого мастера жёсткие заплывшие глазки.
— Вот и договорились! — заключил боцман. — Просто я люблю, чтобы порядок был… Как «в лучших домах Лондона».
А маляры, заткнув уши ватой, облепили уже судно, принялись оббивать молотками, скребками, воздушными щётками старую краску и ржавчину. Из раскрытых трюмов задымилась рыжая пыль. Громкая работа! Пустой сухогруз загрохотал на весь завод, как огромная железная бочка.
— Вот идолы-то! — ворчали рабочие других цехов и матросы, — Скоро ли кончите?
— На две недели раньше графика! — улыбался Шишов, — А может, и раньше.
Когда сидеть в каюте становилось невмоготу, капитан Звонцов надевал фуражку с большим лаковым козырьком и прогуливался по набережной вдоль «Геркулеса».
«Двести семьдесят четыре шага, — подсчитал капитан. — Длина судна сто шестьдесят шесть метров… Чему же равен один шаг?» Производя в уме деление, капитан придирчиво осматривал сухогруз, как шофёр свою машину после долгого трудного пробега. Сейчас, когда борт был очищен, заметны стали вмятины толстой металлической обшивки.
«Эта — когда танкер-датчанин, потеряв управление, привалился в Порт-Саиде, — вспоминал капитан. — Эта — когда поднимали рыбаков с тонущей японской шхуны… Эта…»
— Боцман! — крикнул он, заметив на палубе знакомую лыжную шапочку с помпоном.
Беседочка, на ходу отколупывая ногтем краску на руке, спустился на причал.
— Слушаю, капитан.
— Маляры, наверное, через недельку переберутся в нос. Пора освобождать ваши помещения.
— Куда денем имущество? — Сурик с руки не отколупывался.
— Решите сами, боцман, — повернулся капитан. — Хоть на причал.
— Бу-сделано, капитан, — коротко буркнул Беседочка. Он понял, что капитан в его проблемы входить не собирается.
— «На причал», — ворчал боцман, поднимаясь на судно. — Лучше уж просто выбросить, да дело с концом…
На причал боцманское имущество выкидывать, конечно, было нельзя. Любой, самый беззаботный хозяин не останется равнодушным при виде такого богатства. Растащат. Не будешь же всю ночь куковать возле барахла!
Иван Михайлович Беседочка был одним из старейших боцманов на флоте. Он переплавал на многих судах и перевидал капитанов столько, что, припоминая их, сбивался со счёта. Любой капитан мог быть спокоен при таком боцмане: порядок на судне он соблюдал, по его излюбленному выражению, «как в лучших домах Лондона». Как было в этих самых «домах», никто не знал, но даже старые угольщики-паровики, на которых доводилось когда-то плавать Беседочке, сияли у него, как пассажирские суперлайнеры.