Диаскоп
Мы смерти ждём, как сказочного волка.
О.Э. Мандельштам
День обещал быть солнечным.
Вернее, день мог бы быть солнечным, но сейчас почти прошёл и начинал клониться к долгому весеннему вечеру. Что ж, ничего: за окном всё ещё было достаточно светло и ясно и тёплые жёлтые квадраты не спеша бродили по комнате. Феликс подставил им руки, но стоять на одном месте быстро надоело. Так и не переодеваясь (только пришёл из университета), он машинально заходил от стенки к стенке.
Завтра вечером будет встреча - с Роткрафтовым, Гречаевым и остальными, - но это только завтра. Статью для Видерицкого он обещал аж к воскресенью, а значит, время ещё есть. Всё-таки повезло (уже в который раз подумал Феликс), что Гречаев свёл его тогда с Видерицким. Очень вовремя - когда к третьему-четвёртому курсу новый твой статус превращается в обыденный факт и неизбежно встаёт вопрос: дальше-то что? Работа в журнале не то чтобы полностью отменила этот вопрос, но притупила его и отнесла срок окончательного ответа в более отдалённое и туманное будущее. Он - оппозиционер, подпольщик, чёрт возьми; он уже на баррикадах в битве с режимом Нонине, а то, что битва ещё не началась... Ну так начнётся когда-нибудь. Всем им ещё только предстоит показать, на что они в действительности способны.
Но в день сегодняшний ни для какой статьи у него не было настроения. Было для чего-то совсем другого...
Он прикинул, для чего именно, тихо притворил дверь в комнату. Не закрыл полностью - только отгородил ею шум телевизора в гостиной, а заодно и случайные нежелательные взгляды. Затем достал из обустроенного им тайника архив - увесистую, обтрёпанную по краям папку, - перебрал, не вытаскивая целиком, содержимое в поисках нужного номера. Не самый новый, двух-трёхлетней давности... Вот он, нашёлся.
Журнал «Собеседник», совсем недавно прикрытый, а до того специализировавшийся на интервью со знаменитыми и просто интересными людьми. Конкретно этот номер Феликс выцарапал в допотопном киоске на окраине Ринордийска в один дождливый летний день. Особую же важность журнал представлял потому, что в нём, помимо прочего, было интервью с Адель Зенкиной - ну, той самой Адель из общества «Очаг», что разыскало и систематизировало в прежние годы столько свидетельств и списков по «чёрному времени». Той Адель, которая, говорят, знавала многих из творческой тусовки тех лет (а значит, возможно, пересекалась и с самим Алексеем Луневым). Когда сотрудница «Собеседника», журналистка Вертишейкина, брала у неё интервью, Адель Зенкиной было уже за девяносто. С фотографии, однако, смотрела маленькая аккуратная бабушка с очень ясными светлыми глазами. Расположившись в глубоком плетёном кресле, она внимательно глядела на возможных зрителей.
Феликс перелистнул сразу на ту страницу, где помещалась основная часть разговора, и устроился вместе с журналом на диване - улёгся на живот среди нагретых пятен света, положив номер перед собой. Два или три раза он уже читал это интервью, но почему-то тянуло перелистать снова, погрузиться в полузнакомые слова и чужие откровения - будто в них таилось что-то ему сродственное и очень важное.
«Вертишейкина: Адель, скажите, почему «Очаг»? Почему именно такое название?
Адель: Изначально мы хотели назвать его «Пламя». Но «очаг» оказался точнее: это место, где остаётся пепел, когда пламя погасло, и там же разводят новый огонь, чтобы поддерживать его. К тому же к очагу возвращаются после долгих лет странствий. Нам, оставшимся, было крайне важно знать, что когда-нибудь мы «вернёмся домой», - если вы понимаете, о чём я.
В: Оставшимся?
А: (скромно улыбается) Так получилось, что в основном «Очаг» составили люди из нашей бывшей компании - я имею в виду участников «дела ринордийской богемы» и тех, кто около, вроде меня. Конечно, это коснулось не только нас, миллионы пострадали по всей стране, но мы всё-таки были давно и близко знакомы... После конца «чёрного времени» мы старались держаться вместе, не терять друг друга из вида - чтобы не растерять хотя бы наших воспоминаний. Кто-то может назвать это затянувшимся плачем по прошлому и спекуляцией, но, в конце концов, общая память - это всё, что у нас тогда оставалось.
В: Кому первому пришла в голову идея создать общество? Как вообще всё начиналось?
А: Идея летала в воздухе. Если вы о том, когда впервые она оформилась в слова и прозвучала вслух... Наверно, это было той ночью, в нашем с мужем разговоре. Знаете, одна из тех кошмарных ночей, которые бывают у переживших кошмар наяву (я сейчас не про себя). Когда ваши мёртвые оказываются вдруг слишком близко, вы почти слышите их дыхание у себя за спиной и понимаете, что ничего для них не сделали. И уже не сделаете. В эту ночь мы пообещали друг другу, что добьёмся как минимум установки обелиска - так или иначе.