В конце страницы был уже небольшой чёрный завиток, отмечавший конец рубрики. Феликс убедился, что он на месте и никуда с прошлого раза не сдвинулся, и удовлетворённо прикрыл глаза.
Молодец Адель. Смогла даже ненавязчиво намекнуть в финале, что происходит в стране, - хотя, казалось бы, ей-то уж какая разница... Несколько лет назад, когда бралось интервью, всё было ещё не так однозначно, хотя Феликсу уже тогда что-то не нравилось в Нонине; теперь же, после перевыборов, гайки начали закручивать, и сейчас даже такой вот невинный разговорчик, как этот, едва ли дошёл бы до большой публики. «Кто-то там наверху выплел железную нить» - снова, спустя десятилетия, а значит, нужны и новые герои. Из тех - что прыгали выше. Из тех, кого вспоминают потом, через годы в таких интервью - пусть даже под абстрактным названием «общего знакомого». Не могут забыть.
И пусть в них стреляют в первых - оно того стоит.
Нет, вот так, как Адель: всех пережить, всё засвидетельствовать и передать поколениям следующим, - это тоже нужно и по-своему симпатично, но то, другое, острое, тревожно-терпкое, как горечь на дне бокала... Оно не требовало чётко разъяснённой цели; может, у него и вовсе не было цели - лишь настойчивая потребность сделать так, а не как иначе; может, именно из-за этого так хорош ясный весенний день и из-за этого же не жаль, если он станет последним - как финальный радостный аккорд мелодии-экспромта.
Тёплый солнечный свет лучился сквозь темноту опущенных век и выстраивал за ними свой - невидимый, но почти идеальный - мир. Дверь отворилась, и раздался мамин голос:
- Феликс?
- Мм? - он моментально сел: лучше сидеть, чем лежать, если с тобой говорят не на равных (ещё лучше стоять, но это пока необязательно).
- Мы тут с папой подумали, что самое время перебираться за границу, - мама говорила как будто между прочим, только в дополнение к быстрому и деловитому оглядыванию комнаты. - К тёте Мари и дяде Жану, если ты их помнишь.
- Помню, - Феликс вроде бы смутно припомнил, но тут же понял, что это совсем не главное. - А надолго?
- Как пойдёт. Может, с концами. Сколько тебе понадобится, чтоб утрясти всё с университетом?
Он мотнул головой:
- Зачем?
- Затем, чтоб не было проблем на новом месте, - кинула она несколько раздражённо. - Мы хотели самое большее недели через две, но чем раньше, тем лучше.
А, так, значит, «мы» - это «мы все трое», а не она с папой, можно было и сразу догадаться (на самом деле, сразу и догадался, конечно). Комната вокруг как-то вдруг стиснулась, съёжилась, собираясь скатиться куда-то вниз.
- Что, и квартиру вот так бросите? - проговорил он с коротким смешком. (Никчёмный вопрос, но хотя бы затянет текущий момент).
- Может, найдётся кто за две недели, - мама по-прежнему скользила взглядом по стенам и полкам, будто прикидывая, что из этого полезно, а что полная фигня. - А нет, так оставим за собой, может, ещё пригодится, время сейчас дороже. Так сколько тебе потребуется?
Он насупился и спрятал взгляд в узких досках пола.
- Я не поеду.
- Ну что значит «не поеду», - она отмахнулась. - Давай вот без этих твоих капризов. С дядей Жаном и тётей Мари мы уже договорились, они нас примут на первое время...
- Я серьёзно. Я никуда не поеду.
- Феликс! Твои закидоны так вовремя! - она вскинула взбешённый взгляд, на дне которого спрятался чуть заметный страх, и, наклонившись к Феликсу, яростно зашептала. - Ты видишь, что в стране творится? Вчера уроки патриотизма, сегодня ГосБД, завтра они вообще границы перекроют или начнут войнушку, и никто им ничего не скажет. Понимаешь, к чему идёт?
Очень тянуло ответить: «Понимаю, мама, отлично понимаю, потому и остаюсь». Но это бы нарушило конспирацию.
- Но я же не говорю, чтоб вы не ехали, - заметил вместо того Феликс. - Я только сам не поеду, вам-то это никак не помешает.
Мама взглянула так, как смотрят на абсолютнейшую глупость, и ничего не сказала. На всякий случай Феликс продолжил:
- Если проблема в квартире, то я съеду в общежитие...
- Ребёнок, не мели ерунду, - прервала она спокойно. - Всё, вопрос решён.
Маленький бес зашевелился в нём - не встал пока в полный рост, но уже порывался.
- Вообще-то я не ребёнок, - проговорил Феликс, усмехнувшись скорее нервно, чем действительно что-либо изображая. - Мне двадцать один год, и, как ты понимаешь, вот так вывезти меня куда-то по своему желанию ты не можешь.
Она невозмутимо кивнула (что вовсе не означало согласия):
- Вообще-то твой паспорт у меня, если ты забыл. А без паспорта, как понимаешь, ты здесь никто, и вышвырнут тебя отсюда при первом удобном случае. Так что придётся тебе поехать с нами, - мама кивнула ещё раз - вот теперь уже подтверждая собственные слова.