(Феликс и сам, пожалуй, не смог бы объяснить, чем влечёт его, как ничто другое, этот последний рывок на изломе).
В коридорах ещё почти никого не было, зато в аудитории он обнаружил Китти - конечно, на первой парте, конечно, с чистым листком для списка присутствующих. (С некоторого времени все стали поручать эту обязанность Китти Башевой и никому иному, чем она иногда пользовалась, включая в список тех, кто по каким-то причинам ну никак не мог присутствовать. И, что странно, ни разу на этом не попалась).
Возле парты Китти стояла их однокурсница. Ей было явно что-то очень нужно - судя по тому, как выразительно она взмахивала руками и широко распахивала густо накрашенные глаза. Феликс знал её немного: одна из тех «золотых деток», поступивших по блату и теперь появлявшихся иногда в стенах университета с новенькими телефонами и огромными перстнями наперевес.
В ожидании, когда она уйдёт, Феликс остановился чуть поодаль и прислонился к стенке, сложив руки на груди. Даже отсюда было заметно, что однокурсница старается зря: того, чего она хочет, Китти делать не станет. Верный признак, что кто-то раздражает её до крайности: всегдашняя её формальная улыбка, глаза при этом очень холодные - у неё обычно не было таких глаз. (Странно, что почти никто не ловил этого контраста).
Кстати (подумалось в который раз), что ещё с самого начала привлекло его в Китти. В ней чувствовался какой-то неуловимый отзвук ушедшей эпохи, что-то родственное монохромным фотографиям «чёрного времени» - особенно вот в этом плавно-ленивом жесте, которым она держала ручку. Или в том, как она оборачивалась через плечо, стоя в дверях. Феликс неоднократно перебирал фото актрис и моделей тех лет, но никого похожего не находил.
Не добившись, по-видимому, своего, однокурсница кинула оскорблённое «Ну спасибо!» и шумно покинула аудиторию.
Китти, не меняя выражения лица, чуть пожала плечами, затем, куда теплее, улыбнулась Феликсу (наверняка давно уже заметила, что он здесь, но виду не подавала).
- Чего она от тебя хотела? - поинтересовался Феликс, проскользнув за парту на соседний стул.
- Чтоб я её записала после перерыва, когда она уйдёт.
- Тебе ж не сложно, - рассмеялся он.
- Но не десять же раз подряд.
Феликс рассказал ей про свою вчерашнюю победу: столь важными событиями неудержимо хотелось с кем-нибудь поделиться.
- Глупо, - ровно и без осуждения заключила Китти, когда он закончил рассказывать.
Он деланно обиделся:
- Я думал, ты будешь рада, что я не уеду.
- Я рада, что ты не уедешь, - сказала она, не переменяя тона. - Но всё равно глупо.
Он понимал, что это всего лишь констатация «общественного мнения»: у Китти была странная манера зачастую озвучивать не свои мысли, а то, что по данному поводу подумали бы другие. Феликса иногда это бесило невероятно, но не сегодня: слишком уж хорошо всё складывалось. Ринордийск подмигивал через окно, как бы говоря: «Что, братишка, испугался? Дурачок ты, я нужных людей не отпускаю». Здесь же, под защитой толстых стен они сидели рядышком и будто бы ожидали чего-то неведомого.
Это что-то маячило иногда перед Феликсом, как маленькая побледневшая картинка, на которую только и можно, что взглянуть одним глазком, и которая кажется такой далёкой, хотя почти что держишь её в руках. Словно залог другого, лучшего мира - которого, быть может, и не существует в действительности.
Но он будет искать и дальше. Даже если это бессмысленно - он будет и дальше.
За окнами разливался яркий радостный свет, падал жёлтыми квадратами на стены и парты, и казалось, что на улице стоит теплынь, как и должно быть в середине весны. И, лишь если выйдешь наружу, - Феликс знал, поскольку только что пришёл оттуда, - станет понятно, какой пробирающий до дрожи холодок проносится иногда в воздухе: будто идёшь по краю глубокой пропасти.
День обещал быть солнечным.
P.S. Диаскоп - оптический прибор для рассматривания через окуляр изображений на просвет. Его неразборная разновидность - распространённый советский сувенир - бывает весьма причудливых форм, а вмонтированный в такой диаскоп единственный слайд нельзя заменить.
ноябрь 2015