Сирота много раз отдалялась от рекомендованного инфотропным органом направления поиска — старые, застрявшие в памяти адреса из библиотеки оттягивали на себя навигатор ввода. Как-то, просматривая сценку, в которой участвовало хмурое плотницкое дитя, державшее пустой деревянный горшок, сирота устала и решила на время переместиться на более привычную территорию. На полпути туда емей попалась сценка со взрослым плотчиком, который наклонялся над перепуганным львенком и поднимал его на руки.
Львица лежала на земле у егоё ног, неподвижная, вся в крови. Плотчик потрепал львенка по голове.
— Бедная маленькая ятима.
Что-то в этой сценке приковало внимание сироты.
— Ятима, — прошептало новорожденной библиотеке. — Ятима.
Оно никогда прежде не слыхало этого слова, но звучание его затрагивало какие-то струнки в егоё естестве.
Львенок замурлыкал.
— Моя бедная маленькая сиротка, — нараспев повторил плотчик.
Сирота разрывалась между библиотекой и пространством, где фонтан бил летающими поросятами к оранжевому небу. Временами там оказывалась троица егоё друзей, а иногда и другие граждане задерживались поиграть с новорожденным. Но чаще там был только четвертый гражданин.
Четвертый гражданин редко оставался неизменным между посещениями форума — как правило, его иконка отображала самое захватывающее изображение, какое довелось видеть сироте в библиотеке за предшествующие килотау. Все же егоё было несложно выделить. Сирота установила, что четвертый гражданин остается видимым, только если пару навигаторов развести по разным каналам восприятия. Каждый раз, как сирота навещала окружение, онона немного удалялась от себя и проверяла реакцию четвертого гражданина. Иногда тот подверстывал свою иконку нужным образом, приближая ее к специфическим воспоминаниям, тонко подстраивал в согласии с эстетическими предпочтениями, заложенными в сети классификации входящих данных при первом прогоне через несколько десятков изначальных генокодовых полей. Потом становился плотнее или, напротив, размывался последующим потоком данных. Случалось сироте имитировать и плотчика, виденного с детенышем львицы на руках: был он высоким и стройным, с глубоко-черной кожей и коричневыми глазами, облачен в пурпурную накидку.
Однажды гражданин, которому соответствовало обозначение «Иносиро», с притворным участием сказал:
— Бедная маленькая сиротка, у тебя до сих пор нет имени.
Сирота вспомнила сцену со львенком и отозвалась:
— Бедная маленькая Ятима.
— Hy наконец-то, — откликнулся покрытый золотистым мехом гражданин.
C тех пор все стали называть четвертого гражданина «Ятима». Они так часто выкликали это обозначение и так с ним носились, что новорожденное постепенно привыкло к нему и стало ассоциировать с символом так же прочно, как некогда — «Сироту».
Сирота смотрела, как гражданин, которому соответствовало обозначение «Иносиро», триумфально выкрикивает, обращаясь к четвертому гражданину:
— Ятима? Ятима! Ах-ха-аха! У меня пять родителей и пять полу-родичей, и я всегда буду старше тебя, запомни!
Сирота заставила четвертого гражданина ответить:
— Иносиро! Иносиро! Ха-ха-ха!
Но как продолжить, онона не знала. Бланка сказала:
— Глейснерианцы сейчас как раз отклоняют астероид. В реальном времени. Пойдем посмотрим? Иносиро, да Габриэль, да ты — просто следуй за мной!
Иконка Бланки испустила странный незнакомый тег и внезапно исчезла. Форум был почти пуст. Лишь несколько завсегдатаев слонялись у фонтана, но сирота знала, что они емей не ответят. Ax да, еще четвертый гражданин. Как всегда.
Бланка возникла снова.
— В чем дело? Ты не знаешь, как последовать за мной, или не хочешь?