И только погружаясь в Копи, начинала онона понемногу понимать, кто онона такая.
МОСТОСТРОИТЕЛИ
Атланта, Земля.
Стандартное время Коалиции 23 387 545 324 947.
Универсальное время 11:35:22.101, 21 мая 2975 года.
Клон Ятимы очнулся в глейснерианском теле и несколько мгновений провел, оценивая сложившуюся обстановку. Опыт «пробуждения» немногим отличался от переноса в новое окружение; ничто не выдавало, что весь разум егоё был только что пересоздан с нуля. Между субъективными мгновениями уместились: трансляция егоё личности с конисианского диалекта Формовки, на котором были запущены виртуальные машины матки и экзоличности, в глейснерианскую оболочку, куда это, весьма нехарактерное для роботополисов аппаратное обеспечение, пришлось внедрять напрямую. В каком-то смысле прошлого онона лишилась, оставшись с воспоминаниями из вторых рук и позаимствованной личностью… но субъективное ощущение оставалось прежним: так могла бы онона перескочить из окружения саванны в джунгли, не теряя преемственности с непрерывно продолжающейся личностью. Инварианты не пострадали.
Исходную Ятиму экзоличность перед началом переноса перевела в гибернацию, и если все пройдет по плану, этот замороженный мыслеснимок так и не понадобится активировать. Ятима — глейснерианский клон — будет клонирована еще раз, в полисе Кенией, переписана на конисианской Формовке, после чего конисианский исходник и связанный с глейснерианской оболочкой клон перестанут существовать. И хотя их сотрут, с философской точки зрения это не слишком отличается от переноса из одного сектора внутриполисной физической памяти в другой. Операционная система полиса время от времени осуществляла такое необнаружимое вмешательство в каждого гражданина: делалось это для дефрагментации. Субъективно же вся экскурсия будет выглядеть так, как если бы они управляли шейснерианскими марионетками на расстоянии, избегая в точном смысле слова вселяться в них.
Это если все пройдет по плану.
Ятима огляделась, разыскивая Иносиро. Солнце едва коснулось горизонта, а через тент и вовсе еще не просвечивало, но это не мешало усиленным системам глейснерианского зрения передавать четкую, высококонтрастную картинку. Вокруг росли кусты с тяжелыми, свисающими почти до земли, линзообразными темно-зелеными листьями, высотой емей примерно по бедра; они почти закрывали от взгляда лесную подстилку на пространстве меж массивных, возносящихся к небесам стволов с твердой древесиной. Программы-посредники, прихваченные ими в дорогу, вроде бы работали нормально, глейснерианская голова и глаза меняли наклон и угол обзора без ощутимой задержки, повинуясь мыслекомандам Ятимы. Механизмы работали раз эдак в восемьсот медленнее обычного, но справлялись неплохо, особенно если онона не забывала про чреватые рассогласованием движения.
Другой глейснерианец сидел на корточках рядом с немей, наклонив торс вперед и безвольно свесив руки. Его полимерная кожа была почти полностью скрыта от обзора налипшими на оболочку росянистым лишайником и тонким слоем почвы. Koмар-автономник, чьими услугами они воспользовались, запуская себя на глейснерианских процессорах этой парочки давно заброшенных роботов, все еще трудился у него на затылке, заделывая микроскопическое отверстие, которое вынужден был проделать, впуская внутрь оптоволоконный хоботокабель.
— Иносиро?
Линейное слово вернулось к Ятиме преломленным через восприятие интерпретаторов Посредника, резонируя в корпусе глейснерианца, дополнительно смазанное странными шумами и стрекотами влажных джунглей. Ни в каком окружении не сталкивалась онона с таким… неотрегулированным… таким предательским эхо.
— Ты там?
Автономник что-то прожужжал и воспарил с заделанной раны. Глейснерианец повернулся к Ятиме, с него посыпались остатки перегноя и влажный песок. Растревоженные красные муравьи — на удивление крупные — описали несколько восьмерок вокруг глейснерианского плеча, на котором было обосновались, но решили не расставаться с ним.
— Здесь я, без паники.
До Ятимы докатилась привычная сигнатура, на сей раз по инфракрасному каналу. Онона инстинктивно подтвердила получение. Иносиро протестировал свои лицевые моторы, счистив заодно с физиономии мульчу и грязь. Ятима поигралась со своими моторами. Посредник послал упреждающие теги, сообщив, что лицо егоё, по меркам плотчиков, недопустимо перекошено.