— Если захочешь подняться, я помогу тебе счистить оставшуюся грязь, как сумею.
Иносиро плавно встал. Ятима мысленно переместила точку обзора, и тело робота повиновалось Посреднику.
Онона позволила Иносиро стряхнуть и соскрести с ее корпуса грязь, не обращая особого внимания на бурный тегопоток, сигнализировавший о давлении на множество точек «егоё» полимерной кожи. Они приказали Посредникам закодировать восстановленную по данным аппаратных сенсоров позу глейснерианца в символах, принятых для внутренних иконок, а роботам, в свою очередь, реагировать на изменения, происходящие с иконками (пока это оставалось физически возможным и глейснерианские корпуса не падали оземь). Но более основательный ретродизайн, который бы предоставил им полную обратную сенсорную связь и отточил инстинктивную моторику до плотницкого уровня, сочли излишним. Даже Иносиро претила мысль наделять глейснерианские клоны таким богатым арсеналом новых чувств и умений, ведь, когда настанет пора возвращаться в Кониси, они тут же будут заброшены за ненадобностью. Сходным образом таланты объектовой скульптуры, которые проявила Ятима, здесь, в неприветливых джунглях, окажутся совершенно бесполезны. Если последовательные воплощения будут так сильно отличаться одно от другого, переход между ними неприятно уподобится смерти.
Они поменялись ролями. Ятима постаралась как можно тщательней очистить корпус Иносиро. Онона понимала все существенные для миссии физические принципы, могла управлять руками глейснерианского робота почти свободно, стоило только подумать и перенацелить иконку… но даже при наличии Посредника! который предусмотрительно отменял все действия, могущие нарушить хрупкое равновесие при перемещении на двух конечностях, емей было совершенно очевидно, что при компромиссе, достигнутом в управлении роботом, о правдоподобии движений и думать нечего. Ятима вспоминала библиотечные сценки с плотчиками, выполнявшими простейшую работу: они чинили всякие механизмы, готовили еду, расчесывали друг другу волосы. Глейснерианцы были даже более искусны, если располагали доступом к нужным программам. Что касается жителей полиса Кониси, то они сохранили предковую нейросеть только для тонкой подстройки движений рук иконки — те были связаны с языковыми центрами и умели изображать нужные в разговоре жесты. А все высокоразвитые специализированные системы, сотворенные эволюцией для управления физическими объектами, отбросили за избыточностью. Объекты виртуальной реальности подчинялись мысле- и словокомандам, и даже простейшие математические игрушки Ятимы работали по специальным алгоритмам, лишь очень отдаленно напоминавшим правила физики внешнего мира.
— Что теперь?
Иносиро на миг замер и скорчил дьявольскую усмешку. Говоря по правде, его нынешнее тело робота не слишком отличалось от привычной иконки с телом цвета серого олова. Полимер под всеми листиками и приставшей биотой был тускло-серого металлического оттенка, а личиноструктура глейснерианца оказалась достаточно гибкой даже для узнаваемых карикатур. Ятиме по-прежнему казалось, что онона передает привычную податливую иконку плотчика в пурпурной накидке. Онона почти обрадовалась, что не может наладить сопряжение с навигаторами и посмотреть, как в действительности выглядит.
— Тридцать два килотау, — монотонно считал Иносиро. — Тридцать три килотау. Тридцать четыре килотау.
— Заткнись.
Конисианские экзоличности получили инструкции подробно объяснять всем интересующимся, чем именно заняты хозяева, чтобы гости часом не подумали, будто те впали в кататонию. Ятиму, однако, мучило сомнение. Что подумают Бланка и Габриэль? А родители Иносиро, а Радья?
— Ты на меня не обиделась?
Иносиро с подозрением оглядел егоё.
— Нет, что ты! — Ятима рассмеялась — немного рассерженно. В конце концов, это же ейму онона обязана участием в отчаянной проделке. Иносиро утверждал, что это егоё последний шанс испытать что-то «хотя бы отдаленно впечатляющее», прежде чем онона врубится в копательную кругозорку и «утратит интерес к чему бы то ни было». Сущее вранье. Кругозорка скорее походила на позвоночник, чем на корсет: она служила укрепляющей внутренней структурой, а не сковывала. Онона неизменно отвечала отказом, пока не сообразила наконец, что Иносиро слишком упрям, чтоб не сказать туп, и так просто от своих планов не отступится. Даже когда выяснилось, что среди егоё дражайших приятелей-радикалов из Эштон-Лаваля ни один не нашел в себе смелости составить им компанию, егоё настойчивость не уменьшилась. Ятима втайне подозревала, что будет так же счастлива оставить эти планы в области недостижимых фантазий, как и на самом деле вывалиться из конисианского времени в реальность и повстречаться с живыми чужаками-плотчиками. В конечном счете все свелось к единственной проблеме: если Иносиро отправится в путешествие сам, оставив егоё одну, не превратит ли это их в чужаков друг для друга? К своему удивлению, Ятима обнаружила, что не готова поставить на кон такую возможность.