Hy почти готов.
C мученическим вздохом Карпал коснулся подсвеченного названия на экране, и перед ним возник график гравитационных волн от источника в Ящерице за истекший месяц.
C первого взгляда стало ясно, что с гравитационным детектором ТЕРАГО проблемы. Сотни волн на экране должны были быть идентичны как две капли воды, пики — находиться в одних и тех же местах, сигнал — излучаться с одной и той же интенсивностью, как маятник, раз за разом неизменно проходящий через одну и ту же точку орбиты. Вместо этого во второй половине месяца высота пиков немного выросла, а это могло значить только одно: дрейф калибровки. Карпал застонал и переключился на другой периодический источник, двойной пульсар в созвездии Орла. У этого орбита была существенно эллиптической, а слабые и сильные пики чередовались. Но в каждом наборе пиков интенсивность излучения оставалась одинаковой[39]. Он проверил данные по пяти другим источникам. Ни один не показал ни малейших признаков дрейфа калибровки.
Озадаченный Карпал вернулся к Lac G-1 и внимательно проанализировал сводку данных под графиком. Будь он человеком, у него бы сейчас отвисла челюсть. Из сводки явствовало, что в его отсутствие период источника уменьшился почти на три минуты. Это было невероятно. За двадцать восемь дней орбита Lac G-1 должна была терять 14,498 микросекунды из часа, плюс-минус несколько остававшихся необъясненными наносекунд. Аналитические программы, наверное, повреждены. Радиацией или чем там еще. Несколько случайных битов, подарок от космического излучения, каким-то образом остались незамеченными и избежали коррекции.
Он вызвал график, показывавший не сами волны, а изменение их периода. График начинался, как и должен был, почти ровной линией на отметке в 3627 секунд, а примерно через двенадцать дней на нем наметились отклонения вниз от горизонтали, сперва медленно, а затем со всевозрастающей скоростью. Последняя точка на графике соответствовала 3456 секундам. Единственный способ нейтронным звездам перейти на более узкую орбиту, по которой они бы обращались быстрее, это потерять некоторую часть энергии, удерживающей их от столкновения. Чтобы период уменьшился на три минуты вместо четырнадцати с лишним микросекунд, звезды должны были за месяц потерять примерно столько же энергии, сколько за предшествующий миллион лет.
— Что за хрень?!
Карпал запросил данные из других обсерваторий, но никакой активности за Ящерицей не обнаружилось: ни ультрафиолетовых лучей, ни рентгеновских, ни нейтрино. Ничего. Lac G-1 просто взял и выбросил в пространство удвоенный энергетический эквивалент аннигиляции земной Луны и ее антивещественного двойника. Даже в сотне световых лет от места событий это едва ли могло остаться незамеченным. И пропавшая энергия перешла не полностью в гравитационное излучение: прирост его интенсивности составил семнадцать процентов, а период уменьшился на пять процентов.
Карпал провел некоторые расчеты в уме и быстро проверил их с помощью аналитических программ. Уменьшение периода гравитационных волн идеально согласовывалось с возрастанием их интенсивности. Чем теснее и быстрее кружились звезды на орбите источника, тем сильнее было их гравитационное излучение, и все казавшиеся немыслимыми данные укладывались в формулы шаг за шагом. Карпал не мог себе представить программный сбой, который бы исказил данные для одного-единственного источника, сохранив при этом идеально неизменным соотношение между частотой и энергией волны.
Сигнал, по всей видимости, подлинный. И значит, потери энергии тоже.
Да что же там творится? Или, вернее, что там происходило столетие назад? Карпал просмотрел колонку цифр, содержавшую вычисленные на основании орбитального периода расстояния между нейтронными звездами. C тех пор, как начались наблюдения, звезды постепенно сближались с одной и той же скоростью — сорок восемь миллиметров в сутки. А вот за предшествующие двадцать четыре часа расстояние между ними сократилось аж на семь тысяч километров.
Карпалу показалось, что у него кружится голова, но он быстро взял себя в руки и даже повеселел. Такая впечатляющая скорость энергопотери не может поддерживаться долго. Помимо гравитационного излучения, имелось еще два пути выкрасть энергию из такой карусели космических масштабов: она могла передаться трением газу или пыли, что разогрело бы их до поистине астрономических температур, но эта версия исключалась, поскольку ни ультрафиолетового, ни рентгеновского излучения отмечено не было; или же энергию можно было гравитационным переносом перебросить в другую систему: для этого нужен был космический воришка, вроде скрытно крадущейся поблизости маленькой черной дыры. Но объект достаточно массивный, чтобы поглотить больше нескольких долей углового момента G-1, неизбежно проявился бы на детекторах ТЕРАГО, а все менее массивное источилось бы, точно мелкая галька в жерновах, или развалилось бы на части, как внутренности взорвавшейся центрифуги.