Двадцать одна секунда.
Ятима услышала чей-то жалобный вскрик. Онона оглянулась, вынырнула из окружения, метнулась взглядом по площадке, на миг вообразив, что плотчицкое дитя убежало от родителей и вернулось на качели, а поисковые группы ищут его под грозными небесами. Но голос прозвучал на расстоянии, приглушенно, и в поле зрения никого не оказалось.
Десять секунд.
Пять.
Пожалуйста. Пускай все модели провалятся… Пусть горизонт событий поглотит вспышку. Пусть глейснерианцы окажутся лжецами, подделавшими данные. Пускай плотчики-параноики возьмут свое.
Небо озарилось, как на рассвете, подернулось замысловато дрожащими занавесями розовых и синих электрических разрядов. На миг Ятима подумала, что снова разошлись облака, но как только глаза приспособились, емей стало ясно, что свет пробивает облачную завесу насквозь. Облака против такого сияния были не более чем потеками грязи на оконном стекле. За ними извивались сверкающие бело-зеленые вихри, тонкие метелки и смерчи ионизированного газа отмечали путь миллиардоамперных токов. Небо потемнело и стало мерцать. Частота стробированных импульсов составляла около килогерца. Ятима потянулась было в полисную библиотеку и обнаружила, что связи нет. Ионизированная атмосфера была непрозрачна в радиодиапазоне. Но почему осцилляции? Неужели нейтронная оболочка вокруг черной дыры, точно замолкающий колокол, сдвигает последние гамма-лучи туда-сюда по допплеровской шкале?
Мигание продолжалось уже слишком долго, чтобы гамма-всплеск мог быть ему причиной. Если пульсируют не остатки Lac G-1, тогда что? Гамма-лучи потеряли всю энергию высоко над землей, разложив молекулы кислорода и азота в ультравысокотемпературную плазму, а электронам и ионам этой плазмы еще нужно было куда-то сбросить миллиарды тераджоулей энергии для рекомбинации. Большая часть их индуцирует химические реакции, некоторые достигнут земли в виде светового излучения, но могучие плазменные токи породят также низкочастотные радиоволны, скачущие туда-сюда между Землей и ионизированной стратосферой. Наверное, вот он, источник мерцания. Картер-циммермановские модели утверждали, что в определенных условиях эти волны могут быть опасны, но все эффекты окажутся локальными, и по сравнению с проблемами ультрафиолетового загрязнения и глобального похолодания — незначительными.
Тут «рассветное» сияние между облаков померкло, и небеса рассекло сине-белое копье света. Не успел его отблеск померкнуть на фотоэлементах Ятимы, как второй разряд сверкнул между Землей и облаками. Грохот был такой, что глейснерианские акустосенсоры вырубились, упреждая необратимую поломку.
Опустилась тьма, будто за облаками началось солнечное затмение. Это значило, что плазма уже остыла до точки образования окислов азота. Ятима проверила показания кожных термотегов. Температура упала с 41º до 39º, и воздух продолжал остывать. Опять сверкнула молния, и в ее свете онона заметила несущийся прямо над головой кучевой слой темных туч.
По траве пошла рябь, и Ятима увидела, как между травинок поднимается пыль. Воздух закрутился мощными вихрями, и давление начало стремительно расти, а с ним упавшая было температура. Ятима вытянула руку навстречу раскаленному ветру — емей хотелось ощутить его, понять, на что похожа эта удивительная буря.