— И не одну! — заверил его Смольский. — Я на этих Камнях, можно сказать, открыл для себя целый новый пласт... Знаете, следователь, — он повернулся к Каю, — чем я занимался все эти дни с того момента, как попал в столицу? Собирал материал по Камням! Перерыл все файлы университетской библиотеки и замучил расспросами с десяток здешних профессоров.
— Ну так просветили бы на этот счет нас, грешных, — предложил Ким. — А то за делами руки не доходят до таких вещей. А между тем камушки эти, сдается мне, играют в здешних делах немалую роль...
— Камни... — Смольский пожал плечами. — Ну, вы знаете, наверно, что Камни — это своеобразные яйца ранарари, их эмбрионы, но эмбрионы с гипертрофированным, невероятно развитым мозгом. С мозгом, построенным и действующим по совершенно иным, чем известные нам нейронные, системам. И в то же время взаимодействующий с ними. Способный воспринимать то облако слабейших полей, которым окутаны живые существа, и читать ту информацию, которую эти поля несут. И вносить в сознание этих существ свою, несущую иной смысл информацию. Вносить через возмущения этого полупризрачного облачка, через его направленные изменения... Собственно, именно Камни — высшая ступень жизненного цикла этого вида.
Он искоса глянул на слушателей, но если для кого-то из них сказанное не было новостью, то вида никто не подал.
— Сами «черти» далеко не так разумны, как это кажется нам, столкнувшимся с их высокоразвитой техникой и рационально построенным, почти лишенным противоречий обществом, — продолжал Смольский уже тоном заправского лектора. — Разум ранарари — это разум Камней, их вечных советчиков и поводырей. Разумных, но лишенных возможности активно вмешиваться в происходящее вокруг них. Советчиков и поводырей, наделенных довольно трагической судьбой...
Камни не просто существуют. Они зреют — медленно, но верно. В одних условиях это созревание затягивается, в других — происходит стремительно. В генетической программе Камней заложены различные варианты развития. Мы можем только догадываться, чем они становятся там — в Мире Истинного Хозяина. Но в том исходе их развития, который свершается здесь — на Инферне, Камни порождают «чертей». Супермозг, заключенный в их оболочке, деградирует, разрушается. Только какие-то корневые его структуры сохраняются в мозгу ранарари. И этот новый мозг действует уже иначе — по законам обычной биологии. Он более понятен нам, познаваем... Но необходим только для того, чтобы поддерживать жизнь «черта» — той прожорливой личинки, которая должна накопить запас вещества и энергии, чтобы произвести на свет не способную ни питаться, ни даже шевелиться «бабочку» — Камень. Один или несколько.
Они общались и друг с другом — Камни, раскиданные по плато Аш-Ларданар, Камни плато Аррика, Камни Дальних плоскогорий, Камни Инферны вообще. Цепь новых и новых поколений этого странного Разума не прерывалась никогда. Где-то среди серого пепла и щебня таились так и не найденные, но все еще живые Камни, помнившие очень далекие времена. Они были наделены своеобразным инстинктом самосохранения, который спорил в них с инстинктом продолжения рода. Они умели таиться, не выдавать себя и, медленно истощая запас энергии, заложенной в них, жить и мыслить веками. В этом и была причина столь медленного роста населения Инферны. Огромное количество Камней так и «гасли», не поддавшись соблазну возродиться к новой — чудовищно убогой, по их меркам и критериям, — жизни. Но довольно часто, как правило, на грани истощения своего жизненного ресурса, Камень сдавался и «окликал» проходящего поблизости искателя. И попадал в руки Продавцов или «стервятников» — это уж как повезет.
Изначально поиск Камней и их «воспитание» было делом Секты и немногих, строго контролируемых «вольных охотников». С приходом людей промысел этот как-то незаметно перешел в руки этого пронырливого и предприимчивого племени. Особых возражений со стороны Хозяев планеты это не вызывало. Курс на космическую экспансию, взятый цивилизацией «чертей», требовал демографической революции, а трудный и связанный с риском образ жизни искателей Камней не слишком устраивал этих Хозяев. Это, в сущности, была черная работа, какой бы сакральный смысл ни вкладывали в нее адепты религиозных культов Инферны. А для черной работы боги послали ранарари людей.
— Теперь мне понятно, почему они не нужны никому, кроме ранарари, эти Камни... — вздохнул Ким. — Не считая Истинного Хозяина. Но насчет того, что стремление к космической экспансии усилило спрос на Камни, вы немного заблуждаетесь. Сейчас ранарари — не до экспансии. Четверть населения Инферны марширует прямиком в Дома Последнего Изменения. Планета — на грани демографической катастрофы...
— Зато другим покупателям они нужны очень сильно, — констатировал Кай. — Это и делает этот промысел рискованным и трудным, но прибыльным. А что «черти» делают для того, чтобы Камень тронулся в рост? Чтобы он стал превращаться в детеныша ранарари?
— Это как раз и интересно... Условия, в которых Камни начинают превращаться в маленьких «чертенят», состоят в том, что они начинают общаться с ранарари, обмениваться информацией с их разумом и эмоциями. Как только Камень берут в семью, делают его своим наставником и советчиком, в нем запускается механизм метаморфозы. Он довольно длителен по земным меркам, занимает десятки лет, однако заканчивается появлением на свет маленького любимца, наследника семьи... Одного из наследников. Но после этого и семья, и новорожденные наследники самым настоятельным образом будут нуждаться в Наставнике и приложат все усилия, чтобы приобрести новые Камни, советы которых поведут их дальше по жизненной стезе... Любопытно, правда?
— А общение с людьми? Со Слышащими? — спросил Ким. — Оно не запускает развитие эмбриона ранарари?
— Не знаю... — пожал плечами Смольский. — Может быть, то поле, что образует организм человека, не способно активизировать эмбрион ранарари. Может быть, оно, наоборот, угнетает или даже убивает его... Все может быть. Для этого я должен как следует поработать с людьми Аш-Ларданара...
— Только будьте осторожны.
Кай бросил на литератора довольно суровый взгляд. Не похоже было, чтобы тот внимал предостережениям типа, которому не довелось, как ему — Анатолию Смольскому — побродить по студеному и туманному плато. Да к тому же еще и не сумевшему за несколько недель работы в оранжерейных условиях узнать так много о загадочных Камнях.
— Это не пустое предупреждение, — с легкой досадой продолжил федеральный следователь. — Вы находитесь в той зоне, где крутятся громадные деньги. Собственно, в зоне наиболее важных жизненных интересов Инферны. И кроме того, являетесь носителем нешуточной информации.
— Это вы о «Ганимеде»? — усмехнулся Анатолий.
— Я — о «пепле», — уточнил федеральный следователь. — Это очень серьезная тема.
— По сообщениям здешних СМИ, я прибыл сюда обычным рейсовым «дальнобойщиком», — пожал плечами Смольский. — Но даже если и станет достоянием гласности то, что я был пассажиром «Ганимеда», это ничего не значит. О том, что на борту корабля было до черта «пепла», не знает никто...
— Кроме получателя «груза», Анатолий, — оборвал его Кай. — К тому же ваше присутствие на борту «Ганимеда» не секрет для целой кучи народа, с которого никто не брал подписки о неразглашении. Вы проделали путь по Аш-Ларданару в компании как минимум троих Продавцов Камней, теперешнее местонахождение которых мне неизвестно. Неизвестно, где сейчас пребывает Микис Палладини. Да и в системе Службы безопасности Диаспоры возможна утечка информации...
— Так что вы мне предлагаете? — возмутился Смольский. — Перейти в подполье и не высовывать носа на свет божий?
Он потряс над пластиковой тарелочкой опустошенным пакетиком чипсов, отбросил его в сторону и попробовал унять раздражение глотком пива. Но банка тоже была пуста. С досадливым кряхтеньем великий писатель откинулся в кресле.
— Если вам нужен мой совет, — как можно более спокойно ответил Кай, — то вот он: обратитесь к нашим любезным Хозяевам с просьбой как можно быстрее отправить вас домой, в Метрополию. Я думаю, они пойдут вам навстречу — хотя бы в рамках нашей совместной операции. Спокойно убывайте отсюда. По возможности — инкогнито. И в первую пару месяцев жизни там постарайтесь быть предельно осмотрительным. Только и всего. Не воспринимайте это как обиду. Здесь — слишком горячее место.