Диббук
ДИББУК
Неприветливой выдалась осень в этом году. На Украине, привыкшей к тёплой погоде, почти вежливо переходящей от знойного лета к дождям и снегам. Меняется климат. Меняется погода. И кажется, что золотая осень скоро уйдёт навсегда, сменив золото клёнов и каштанов на грязь, на кроваво-бурые гниющие листья на деревьях да под ногами. А ещё на ночной холод, во время которого не каждая бродячая собака станет высовывать нос из своего укрытия.
Вы заметили, что куда-то пропали соловьи? Может они не пропали? Может они, просто не хотят больше петь для меня? Или я разучился их слушать? Во всяком случае правильно было подмечено, что с возрастом мы всё меньше и меньше смотрим на звёзды… Просто становимся людьми не умеющими смотреть на безбрежные россыпи в тёмном небе, на души светящие нам тусклым, едва уловимым светом из запределья… Но если бы мы научились их слушать… … …
Я не очень придавал значения рассказам своей бабушки, пока был мальчишкой. Не очень вдавался в их историчность, но когда она рассказывала о своей молодости, о войне, я всегда умело рисовал в своей голове картины из того далёкого прошлого. И даже сейчас их помню. Я могу описать каждое движение оттуда, из царства воображения, из мира теней… Но осталось за границами этих картин то, что не могла видеть моя бабушка. Это иная жизнь. Жизнь других людей. Жизнь, может быть самых ей близких и родных людей, так же носящих в себе кровь моего рода, ту самую кровь, которая до сих пор течёт и во мне…
Почему в нашей семье не было принято говорить о той трагедии, которая разыгралась для нас в 1941 году? А мы не говорили. Мы просто помнили, не выставляя напоказ свою боль. Именно поэтому, вероятно, 9 мая, когда вокруг гремела музыка, когда все друг друга поздравляли с Победой которую видели только по телевизору, наша семья собиралась вместе. Но не праздновать, а помянуть тех кто рядом, но далеко. И цифру «86» я запомнил навсегда… Ровно столько человек из нашего рода навсегда остались в 1941 году. Очень многие – навечно юными, навечно молодыми, навечно детьми…
… 29 сентября 1941 года; где-то под неважно каким большим Городом …
Пройдя через болото, снайпер наконец смог выйти из леса. Лес заканчивался прямо за болотом, отделённым от него узкой смужкой деревьев. За ними стояла чёрная, даже липкая из-за недавнего дождя, земля. И всё бы было ничего, если бы не это поле. Наследить – себя выдать. Снайперу пришлось пробираться вдоль него, в аккурат этой самой смужкой, к стоящим неподалёку хаткам. Точнее не хаткам, а к тому что от них осталось. Обгоревшие брёвна разбросанные рядом, с почерневшими от копоти и сажи печурками, да чудом устоявшие два сарая…
Наконец, он присел на завалинку.
Пару месяцев назад тут был хуторок. Деревенька. По всему видать малюсенькая, шумная. Деревеньки всегда шумны да чудны. Крики петухов по утрам. Детский смех. Девчата на вечерницах. Гармонь среди ночи. Трактора на поле из недалёкого МТС. И постоянный лай собак, мычание коровы зазывающей запоздалую хозяйку… Но уже пару месяцев деревенька пуста. Пуст хуторок. Мёртвый. Враг тут побывал. А жители… Может они успели разбежаться, уводя своих детишек да худобу туда, на восток, подальше от войны и врага? Хотелось бы.
Снайпер сам верил в свою мечту и тешился ей…
Закурил. Немецкие. Трофейные. «Юно». Даже пачка трофейная. С поганой овцы хоть шерсти клок. Послушал. Не-то собака заскулила, не-то ставня скрипнула… Да какая к чёрту ставенка-то? Из прошлого что ли? Собака - то другое дело. Пришла на пепелище хозяев искать. И не находит. Вот и скулит.
Снайпер докурил и встал спокойно идя на звук.
И действительно, собака. Маленькая такая, чёрненькая. Дом сгорел, и будка тоже. А колышек остался. Железный потому что. И цепь железная. Вот и скулит, бьётся, мечется, а оторваться не может. Силёнок, поди, нет…
Снайпер наклонился и расстегнул псу ошейник. Пёс сорвался с места и побежал в поле, к лесу, благодарно виляя хвостом.
Снайпер встал во весь рост и замер… Он понял, что слух впервые подвёл его. Это не собака скулила. Прямо перед ним сидел мальчик, мокрый от дождя, чумазый от сажи и словно в анабиозе. Лет десяти, по крайней мере не старше, явно не сельский. Чернявый, синеглазый, с небольшой жёлтой звездой на курточке…
- Эй, вихрастый, ты видать с Города? – присел перед пареньком снайпер, взяв мальчика за подбородок.
- Ты как тут оказался?
Мальчик посмотрел на снайпера.
- Тиканул… - полушёпотом произнёс он.
- Откуда тиканул?
Паренёк опустил глаза и исподлобья глянул на снайпера.
- А вы русский?
- Русский… У меня вот тоже звезда есть, - снайпер расстегнул карман гимнастёрки и достал пятиконечную звёздочку, снятую с пилотки ещё в августе…