— А с Костей у вас серьезно?.. Ну, мало ли… Он — парень молодой, горячий.
И выразительным взглядом, без слов, пояснил: «Лядво!» Это был уже второй такой выпад в сторону моего любимого и я решила спросить Светлану. В конце концов, она — его мать и знает его чуть лучше, чем участковый и следователь.
К тому же, она растила его одна и много лет ходила к баб Шуре. Явно не для того, чтобы вместе делать пасьянс!
Мне не хотелось лезть в Костину интимную жизнь, как и обсуждать его детство и розовые пяточки. Я сама его застала в детского саду и эти воспоминания по-прежнему отравляли радость. Да, я не выглядела старше настолько. Я просто была старше!
И мне хотелось увидеть ее реакцию.
— Клиенткой? — удивилась Светлана. — Да ты что, Леночка! Господи прости! Мне-то, в моем-то возрасте? Я ее бухгалтер! Вела учет, помогала правильно рассчитать налоги.
Я выпучила глаза.
— Но если она платила налоги, чем именно ее шантажировал участковый? — спросила я в пустоту.
— Евгеньевич? — Костина мама улыбнулась. — А с чего ты взяла, что он ее шантажировал? Она сама готова была помочь.
— Но ей было плохо после, она болела!
— Было, — грустно согласилась она. — Просто у Александры был в самом деле великий дар. А когда у тебя есть дар, ты не можешь просто отсиживаться в углу, зарабатывая денежки. Ты должна что-то делать для самого Дара. Иначе, он разорвет тебя изнутри.
Я помолчала; хотела повернуть разговор к Косте, но Светлана опередила меня.
— Да, у него были женщины, — поведала она, неохотно. — Даже в браке. И я бы хотела сказать тебе, что он просто ждал, пока ты к нему вернешься… Но у меня нет дара предвидения, как у твоей бабушки. Я знаю, что Костя все время любил тебя, тут он не обманывает. Знаю, что ничего серьезного он раньше и не искал. Сейчас я не знаю. И врать тебе не хочу…
— Спасибо! — сказала я. — Смешно знаешь что? Я ведь тоже умею гадать на картах. Но вместо того, чтобы зарабатывать деньги, как баба Шура, я просто отнекиваюсь тем, что я серьезный корреспондент. А я — не корреспондент. Просто копирайтер! Я пишу тлен, потом пью вино, ем хлеб, чтобы не было похмелья и утром бегу назад. Притворяться, будто бы я по-прежнему что-то значу. Я так смутилась, когда Костя врезался в меня, словно фрисби. Даже не хотела ничего начинать. А потом он исчез на два дня и я чуть не спятила…
— Я не знаю, что у вас будет с Костей, — повторила она. — Но я все-таки могла бы помочь тебе с работой. У вас с бабушкой очень похожие голоса. Просто выходи обратно на ее сайт и начинай проводить расклады.
— Но Ютуб не монетизирован.
— А зачем тебе три копейки за тот Ютуб? Делай рекламу, работай по телефону, как Александра, вместо того, чтобы по вечерам пить. Если пойдет, так и бросишь свою работу. С бухгалтерией я тебе с радостью помогу.
Мы опять помолчали. Она скрывала от меня что-то, а я была в самом деле неплохим журналистом и лично хотела знать.
— Что ты пытаешься от меня скрывать? — спросила я в лоб. — Тут даже ведовского дара не нужно, чутья достаточно. Ты мне не доверяешь, или есть что-то, чего я просто не должна о нем знать?
Светлана вздрогнула; лицо скривилось, она часто заморгала.
— Твоя бабушка говорила мне, что твои родители живы, — выдохнула она. — Что она тебя забрала, чтобы воспитать по-своему. А у вас же, тех, кто с рождения даром наделен… Не бывает у вас счастья, Леночка. Максимум, ребенок, а там — судьба сама разведет. Или уйдет мужчина, или умрет. Вот и думаю я… Из головы не выходит…
Я хрипло рассмеялась.
— Вот оно что. И какой же у меня дар?
— Порчельный, — убежденно заявила Светлана.
Глава 18
Костя шел на поправку такими темпами, что даже прославленный Борис Анатольевич удивлялся.
Через неделю он мог сидеть, через две ходить, а через три уже засобирался на выписку.
— Это все моя девочка, — похвастался Костя, перехватив меня за руку, поцеловал. — Она и мертвого вылечит.
Доктор погрустнел; Костя чуть смутился, прокашлялся. Он меня в самом деле убедил, что когда я кладу ладонь ему на живот, он чувствует идущий от нее жар и ему становится лучше. Даже уверял, что не удивлен теперь, почему я выгляжу такой свежей и молодой.
Это от моих волшебных ладошек!
Мы с ним много времени проводили возле больницы, прогуливались или просто болтали на лавке о том, о сем. Его мама нас деликатно оставляла и Костя тараторил всякую хрень. Что он уже вышел из тела, видел хирургов, операционную. Видел, как мы с его мамой сидим под дверью и молимся за него.