Неудивительно, что при сложившейся практике с течением времени стали возникать многочисленные разночтения. Ни сутры Пилийского Канона, ни сутры Махаяны не были даны Буддой в какое-то определённое время и в определённом месте. Буддийский Канон, как утверждают г-н и г-жа Рис Дэвидс, в этом плане ничем не отличается от любой иной древней религиозной литературы мира и в результате своего многовекового становления являет причудливую картину «мозаичного взаимонаслоения ранних и поздних фрагментов».
Всякая сутра начинается с привычного «Так я слышал», и это подразумевает, что следующие за этим слова принадлежат не автору, но Будде. Скромность, заслуживающая всяческих похвал! Но в то же самое время и ловкий полемический приём, позволяющий придать аутентичность, канонизировать позицию автора, ненароком приписав её Будде.
В течение ста лет после кончины Будды имели место три собора, созываемых с целью формирования Буддийского Канона, т. е. определения того, какой материал считать при составлении «доподлинным», «аутентичным», а какой нет. Несомненно, что соборы породили массу дебатов, приведших к изъятиям и правкам в исходном материале. Может ли у кого-то вызывать сомнения тот факт, что в этот период Слово Будды, или по крайней мере то, что изначально таковым считалось, претерпело неоднократные дополнения, урезалось, переписывалось, копировалось и подгонялось под вкусы, требования и предпочтения старейшин тех или иных буддийских общин, принимавших участие в этом трудоёмком процессе.
Ведущие буддологи мира, посвятившие многие годы изучению и переводу палийских сутр на английский язык, ничуть в этом не сомневаются. Супруги Рис Дэвидс в своём переводе «Диалогов Будды» утверждают, что на момент составления Палийского Канона, претендовавший на включение в него материал являлся настолько спорным, что «было не только возможно, но и считалось за правило что-то добавлять и исправлять в нём» (выделение Роси Капло). В своём вступительном слове к английскому переводу Винаи, Т. В. Рис Дэвидс и Герман Ольденберг являют небывалую откровенность, заявляя, что «нет никаких сомнений» в том, что большинство повествований, касающихся Будды, являются «откровенным вымыслом», отмечая, что при этом «доктринальный материал имеет совершенно иную степень достоверности».{56} А. Фоучер, в столь элегантно написанной им «Жизни Будды», поддерживает эти оценки Ольденберга и Дэвидса.{57}
В то время как Ольденберг, Фоучер, Рис Дэвидс и другие признанные знатоки буддизма, принадлежащие к старшему поколению, ставят под вопрос аутентичность отдельных частей Палийского Канона, современные буддологи идут ещё дальше. Эдвард Конзэ в своём труде «Тридцать лет изучения Буддизма» напоминает нам, что Будда никогда не говорил на языке пали. Его родным диалектом являлся магадхи, и все его высказывания, как и высказывания Иисуса, можно считать утраченными в их оригинальном виде. Он также говорит о том, что в первый период буддийской истории существовало не менее восемнадцати различных школ, каждая со своими писаниями, претендующими на эксклюзивную достоверность. По его мнению, лишь благодаря случайному стечению череды исторических обстоятельств, и ничему более, одни только писания Тхеравады дошли до нашего времени во всей своей полноте и неприкосновенности. Далее он цитирует профессора Вальдшмидта:
«...Не является редким такое положение вещей, при котором именно санскритская, в данном случае «Махапаринирвана-Сутра», сохранила и доносит до нас подлинную традицию более точно, и уж во всяком случае имеет не меньшую достоверность, нежели палийский текст...»{58}
Исследователь Хофингер добавляет:
«...В очередной раз Палийский Канон был низвергнут с пьедестала, на котором он столь долго находился. Он ничем не достовернее китайского или тибетского канонов, а порой, напротив, в чём-то даже уступает им».