Что-то здесь не так. Здесь кроется какой-то подвох, и понять бы…
– Снезжана, зачем мне жульничать? В случае проигрыша я не теряю ничего особенного, в случае выигрыша – ничего особенного не приобретаю. – Лод развёл руками, и, повинуясь его движению, конь вернулся на исходную позицию. – А вот ты…
А вот мне очень надо прогуляться по дворцу, разнюхав расположение выходов, и по городу – чтобы узнать, как выбраться из-под гор.
Не поспоришь.
– Ладно. – Я равнодушно сняла очки и кладя на стол. – Давайте свою повязку.
Ленты поручили завязывать Морти. Вначале дроу занялась колдуном – пока Алья наблюдал за происходящим с таким заинтересованным видом, будто для полного счастья ему не хватало только попкорна.
– Хилва, Морти, – нетерпеливо сказал Лод девушке, колдовавшей с узлом на его затылке. – Альхт айтти ас вейра сангьярн.
«Туже, Морти. Всё должно быть честно».
Как я и думала, дроу не прочь была бы подсудить любовнику.
Девушка в ответ виновато улыбнулась. Затянув узел как положено, поцеловала колдуна в щёку. Надо сказать, с чёрной повязкой на глазах тот смотрелся… интересно.
И откуда у него эти ленты?..
Конечно, Лод мог играть на публику, а на деле его повязка так и осталась ослабленной, открывая обзор. Конечно, он мог наколдовать себе зрение сквозь ткань… но зачем тогда ему вообще связываться с повязкой? Он вполне мог завязать глаза мне одной. Я же кукла, игрушка, он вправе делать со мной всё, что хочет, и плевать ему на моё мнение о том, что это нечестно.
Нет, похоже, он и правда хочет сыграть вслепую. Узнать предел своих возможностей: своих – и моих. Теперь, когда ему наконец встретился достойный противник. И эта партия для него – дело принципа.
Да только я всё равно не понимала, зачем ему это.
Дроу занялась мной, и вскоре мир перед глазами скрылся в плотной шёлковой черноте. Ничего, я часто разыгрывала партии в уме. С моей-то памятью… а вот колдуну придётся нелегко.
Ладно. Если он так хочет – добавлю в его коллекцию ещё одно поражение.
– Готова?
– Да.
С завязанными глазами собственный голос слышался странно, будто бы со стороны.
– Отлично. Пешка e2 на e4.
…только вот скоро выяснилось, что насчёт поражения я фатально заблуждалась.
Лод не просто прекрасно представлял перед глазами доску – он мгновенно подстроился под другой стиль игры. Поняв, что я не попадаюсь в его ловушки, больше не выстраивал комбинаций, наращивал позиционное преимущество маневрированием, потихоньку, осторожно, не рискуя. Моя агрессия встречала глухую оборону. Мои ловушки просчитывались и игнорировались.
Мы оба логично, холодно и последовательно сковывали действия вражеских фигур и умело координировали манёвры собственных, пытаясь загнать войска противника в «котёл»[15]. И оба потихоньку, без видимых преимуществ разменивали одну фигуру за другой.
Игра затягивалась. В черноте перед глазами плыли разноцветные пятна, живот начинал заискивающе урчать, моля об ужине, но мне было плевать – жаркая волна азарта захлёстывала с головой, оставляя мысли кристально ясными. Я не помнила, когда в последний раз получала такое удовольствие от игры. Среди знакомых не было хороших шахматистов, в сети редко попадались достойные противники, и даже самая высокая сложность противостояния с компьютером давно уже не доставляла серьёзных неприятностей. А уж о партии вслепую я могла только мечтать.
Но Лод…
С ним я чувствовала – впервые в жизни, – что каждый ход, каждый миг хожу по лезвию ножа.
И понимала, что мне это чертовски нравится.
На сто двадцать седьмом ходу, после того как колдун забрал мою последнюю пешку, у нас осталось по две фигуры – король и слон, и я уже знала, чем всё закончится.
– Король на f7, – сказала я, сделав ход на ментальной доске перед моими глазами.
– Король на f5, – почти мгновенно откликнулся Лод.
Я знала, что он тоже знает.
– Слон на c7.
Мягкий стук мрамора по мрамору, потом – мрамора по дереву. Я забрала последнего слона Лода, и фигурка спрыгнула прочь с доски.
– Король на d4, – произнёс колдун.
Я услышала, как фигура сделала ход.
И промолчала.
Игра окончилась. У него осталась одна фигура, у меня – две… но их было недостаточно, чтобы поставить мат.
– Ничья, – сказала я.
– Ничья, – согласился мой противник.
Я стащила повязку на лоб, увидев, как Лод делает то же. Нашарив на столешнице очки, вернула их на переносицу. Наконец посмотрела на доску – точно такую, какой я её себе представляла.