…Её пальцы, когда она склонилась проверить, нет ли у него жара, были прохладными, но эта прохлада как будто вытягивала на себя поселившийся в костях промозглый азкабанский холод. После возвращения оттуда, даже разводя огонь до такой степени, что каминная решётка раскалялась докрасна, и обкладываясь грелками, он никак не мог согреться, но стоило просто обнять чёртову пигалицу, как холод отступил. Ощущение было неожиданным, волшебным и упоительным, у Игоря даже не нашлось сил, чтобы попытаться её хоть как-то успокоить и внятно объяснить хоть что-то. Тем более, объяснить можно и позже, к тому же существуют старые добрые ментальные практики и безотказный Обливиэйт — это если девица вдруг окажется несообразительной. Уже на границе забытья и яви он почувствовал прикосновение к руке, и к ощущению блаженного тепла присоединилась чудесная пустота в мыслях. Доводящие до безумия воспоминания, что непрерывно крутились в голове с самого возвращения из Великобритании, вдруг исчезли. Несколько часов сна без сновидений — столь желанная и недоступная роскошь — стали вдруг реальны.
Да, правильно, что тогда он не стал менять ей память… Но как такое было возможно: касаться её и не отмахиваться при этом от мыслей совершенно абсурдного содержания, просто из-за отсутствия таковых? Можно поздравить себя с окончательным выздоровлением? Ну, нет, здравым это чувство никак нельзя назвать.
— …Ау! Игорь! Профессор Каркаров, вы здесь?
Вернувшись в реальность из закоулков памяти, он не сразу понял, что она говорит что-то.
— Прости, отвлёкся. Что ты сказала? — спросил он, отчаянно надеясь, что она не заметила его наверняка осоловелый взгляд, направленный на её ключицы.
— Меня беспокоит твоё состояние, — нахмурилась она, начиная движение ему навстречу.
Он машинально отступил назад; конечно, за всё это время кое-какие навыки экранирования эмоций наработать удалось, но сейчас на них надежды не было.
— Я в полном порядке, просто немного устал. Всё же, давай вернёмся к основной теме беседы. Могу я попросить тебя не устраивать кровавой бойни в стенах Дурмштранга? — излишне резко сказал он.
— Да чего я такого сделала? — растерянно воскликнула Иванна, в изумлении глядя на него и, к счастью, замерев на месте. — Между прочим, буквально вчера два обалдуя учинили самую натуральную магическую дуэль на третьем ярусе Джунглей! И никто им ни слова не сказал! А неделю назад кое-кто подложил в трапезной бомбу-вонючку, и опять же никаких дисциплинарных мер! А ещё, если вспомнить…
— Ива, чихал я на этих «анонимных» нарушителей, — выказывая раздражение он, тем не менее, не мог мысленно не умилиться щепетильностью, с которой Иванна обходила упоминания конкретных фамилий, которые и без того были всем известны. — Я не желаю, чтобы в расписании взысканий числилось твоё имя.
— Ой, да какая разница? Все получают взыскания. У меня всё равно сейчас есть свободное время: с тобой возиться не нужно, к экзаменам готовиться рано, монументальные синтезы у нас с Янко в отдалённых планах, — с делано-небрежной напыщенностью затянула она, сложив руки на груди. — Вообще, я всё время была паинькой, хаос в мир не несла — как-то даже стыдно за бесцельно прожитые годы.
— Ты что, бредишь? — Игорь уставился на Иванну, которая явно считала, что очень остроумно пошутила, и пожалел, что нельзя просто взять и пристукнуть её.
Вот нельзя было привыкать к тому, что с ней никогда нет проблем. Расслабился.
— Ладно тебе, правда. Что такого я сказала? Когда ещё развлекаться, как не сейчас? — Иванна даже не собиралась прекращать валять дурака. — Сам-то на старших курсах, небось, половину преподавателей в страхе держал! Да не бойся, я не собираюсь отлынивать от взысканий, пользуясь служебным положением, — с наипротивнейшей снисходительностью закончила она.
Рефлекторно, прежде чем успел остановить себя, он шагнул к ней и молниеносным броском руки аккуратно, но всё же ощутимо сомкнул на её шее пальцы, вынудив Иванну врезаться лопатками в дверь. Чёртов орёл протестующе всколыхнул крылами, однако, к счастью, не помешал Игорю, угрожающе нависнув и глядя в глаза, совершенно ровным, увещевающими тоном произнести:
— Иванна Мачкевич, ты не станешь впутываться в неприятности.
Она оторопело моргнула в знак согласия — кивнуть по-настоящему не позволяла его ладонь. Вот чего он точно не ожидал найти в её глазах, так это взрыва восторга. По её телу прошла крупная дрожь, из-за которой опять затрепетали орлиные крылья, сердце забилось сильнее — он ощутил пальцами пульс, её щёки порозовели, а дыхание сбилось, причём вовсе не из-за того, что ей мешали дышать его пальцы — это усилие было чётко рассчитано и контролировалось, несмотря на многочисленные отвлекающие факторы.