Дигенис Акрит [Византийская эпическая поэма]

У ложа[376] всевозможные курились ароматы:
Орех мускатный, камфора, кассия, амбра, мускус[377],
40 И наполняли радостью благоуханья эти,—
Такие наслаждения дарил нам сад чудесный.
И как-то погрузился в сон я около полудня,
А дева розовой меня водою окропила,
И пели сладко соловьи[378] и остальные птицы.
45 Тут дева, жажду чувствуя, к источнику спустилась,
И омочила ноги в нем, и наслаждалась влагой,
Как вдруг под видом юноши дракон[379] пред ней явился
И соблазнить ее хотел обманчивой красою.
Но знала истину она, чудовищу сказала:
50 «Оставь свой замысел, дракон,— меня ты не обманешь,
На страже ведь любимый мой, на миг лишь задремал он
(А про себя произнесла: «Дракон передо мною,
Ведь никогда я здесь лица такого не видала»),—-
Коль встанет и найдет тебя — поплатишься жестоко».
55 Но на нее он бросился и в ход пустил насилье,
И закричала девушка, позвав меня немедля:
«Проснись же, повелитель мой, спаси меня скорее!»
И сердца моего достиг призыв ее тревожный,
Вскочил я с ложа сразу же, насильника увидел,—
60 Недалеко ведь был родник, как раз напротив, ложа —
И меч пока свой извлекал, источника достиг я,—
С такою мчался быстротой[380], летел, подобно птице.
Поспел я быстро, а дракон свой прежний облик[381] принял:
Ужасно было чудище, величины огромной,
65 Три головы громадные его огнем пылали,
И исторгала каждая[382] сверкающее пламя;
Когда же двигался дракон, то грохот раздавался,
Как если б дрогнула земля и сотряслись деревья;
Был тучен он, и головы его соединялись,
70 А сзади суживался весь, и хвост его был острым.
Вот съежилось чудовище, и растянулось снова,.
И на меня обрушилось громадою тяжелой.
Но нападенья грозного ничуть не испугавшисьу
Я силу духа сохранил, высоко меч свой поднял,
75 Такой удар на головы ужасные обрушил,
Что снес все три, и на земле он сразу распростерся,
Лишь хвост его затрепетал бессильно напоследок.
От крови вытер я свой меч, вложил обратно в ножны,
А после мальчиков позвал, оставшихся поодаль,
80 И приказал им прочь убрать убитого дракона.
Когда ж быстрее всяких слов приказ мой был исполнен,.
Обратно мальчики к своим палаткам побежали,
А я на ложе сразу лег, опять уснуть желая,
И сладкий сон меня манил и завладел мной снова —
85 Ведь не успел я выспаться, разбуженный внезапно.
А девушка спасенная безудержно смеялась,
Когда припомнила она ужасный облик змея,
Припомнила, как быстро смерть постигла великана;
И к дереву направилась, чтоб сон мой не нарушить
90 И снова чтоб придти в себя от страшного испуга.
Но в это время страшный лев из рощи появился[383],
И вот вторично девушка подверглась нападенью.
Как прежде, испустила крик, зовя меня на помощь;
Мгновенно с ложа я вскочил, когда ее услышал,
95 И льва увидев, бросился к нему без промедленья,
Напал на зверя дикого с дубинкой наготове,
Нанес удар по голове, и был убит он сразу.
Затем отбросили его подальше, как дракона,
И так сказала девушка, прося меня усердно:
100 «Послушай-ка, владыка мой, даруй мне эту радость:
Кифару в руки ты возьми и поиграй немного,
И душу облегчи мою от страха перед зверем».
Не мог я просьбу девушки оставить без вниманья,
Без промедленья заиграл, она же подпевала:
105 «Любовь мне милого[384] дала, любви я благодарна
И наслаждаюсь, царствуя, не ведая боязни.
Как яблочко душистое, как лилии цветочек,
Как роза ароматная влечет мое он сердце».
Когда ж о розе девушка пропела в этой песне,
110 Подумал, что сама она губами розу держит —
Столь схожи были с розою они, едва расцветшей.
Меж тем кифара нежная и пение любимой
Звучали сладостно, и звук тот горы подхватили[385],
Да так, что даже издали могли услышать люди,
115 И по такому признаку узнали мы об этом:
Случилось так, что на конях бойцы скакали мимо
И по дороге двигались, которой имя Тросис[386],—
Немало[387] было ранено бойцов на этом месте,
И вот названием таким дорогу окрестили.
120 А главарями были их, как разузнал я позже,
Отважный славный апелат Иоаннакис юный,
И престарелый Филопапп, Киннам был с ними третий[388].
Должно быть миля лишь одна от нас их отделяла,
И сладостное пение в дороге вдруг услышав,
125 Свернули всадники с пути, подъехали к нам ближе,
И девушка им дивная предстала на лужайке.

376

У ложа... Ср. «Левкиппа и Клитофонт», II, 15.

377

Здесь перечисляются наиболее ценившиеся в Византии ароматы (πέμματα). Орех мускатный (νίται) — принято толкование Дж. Маврогордато (Op. cit., р. 164—165), ссылающегося на объяснение Дюканжем Νέτ = galla muscata. Камфора (καμφοραί) — продукт, получаемый из камфорного дерева (Cinnamomum camphora, семейство лавровых). Кассия (κασσία)— ароматное вещество, получаемое из одноименного растения (Cinnamomum cassia, коричное дерево, также семейства лавровых, распространенное в Китае). Амбра, мускус — см. прим. К IV, 223.

378

... соловьи... В тексте, по-видимому, критская форма σ$ονί$ων. Ср. Тт 1923, А 2883 — δηΒόνων.

379

Дракон (δράκων) — чудовище в виде крылатого змея, известное еще в древнегреческой мифологии (напр., Илиада, II. 308 сл.) и перешедшее в верования средневековых греков (ср. «Каллимах и Хрисорроя», 489 сл., 650 сл.). Тема единоборства героя с драконом встречается и в ряде греческих народных песен. Сюда же относится широко распространенная в агиографии и фольклоре легенда о победе над драконом св. Георгия, — покровителя Дигениса, как мы видим, повторяющего его подвиг (ср. прим. к I, 23). Настоящий эпизод перекликается с народными представлениями о драконе, обитающем у источника и стерегущем его (cp.*N. Πολίτης. Μελέτη έπι του βίου τών νεωτέρων Ελλήνων, τ. Ι, μέρος Α', Αθήναι, 1871, σελ. 161).

380

С... быстротой,.. Здесь классическое употребление οξέως.

381

... облик... В тексте — φάντασμα, буквально — «видение», «призрак». Ср. ниже, VIII, 86.

382

каждая... Буквально: «из обеих» (έξ έκατέρων). Ср. употребление αμφότεροι — прим. к I, 205.

383

Здесь снова повторяется уже встречавшийся в поэме (III, 92 сл.; IV, 162 сл., 1066 сл.) мотив битвы героя со львом, характерный и для песен акритского цикла.

384

..милого... См. прим. к II, 132.

385

Ср. «Левкиппа и Клитофонт», I, 4.

386

...Тросис... Место это (Τρώσις), у которого, согласно поэме, был похоронен Дигенис (см. ниже, VIII, 239), отождествляется с упоминаемой Стефаном Византийским Тарсой (Τάρσα), расположенной близ Евфрата, западнее Самосаты (совр. Труш в Турции). В Τ и А такого упоминания нет.

387

...Немало... Здесь попытка дать этимологию названия места. «Ранение» по-гречески — τρώσις.

388

О трех главарях апелатов см. прим. IV, 33.