Повествование ведется в третьем лице, за исключением V и VI книг, где герой сам рассказывает о себе. Перед нами достаточно правильный литературный греческий язык XI—XIII вв., не свободный, правда, от вульгаризмов. Вместе с тем чувствуется влияние памятников позднеантичной и византийской литературы и греческого перевода Библии. Лакун и трудных для понимания мест в тексте почти нет. Это выгодно отличает ГФ от остальных версий. Другое преимущество ГФ — простота и ясность изложения, стройность композиции. Представленная наиболее древней рукописью, ГФ вместе с тем, по мнению исследователей, в целом лучше других версий отражает первоначальную редакцию поэмы[551]. Ряд особенностей этой версии придает ей специфически византийские черты — больший, сравнительно с другими версиями, историзм, обилие деталей, характерных для обстановки того времени, ряд выражений из военной и административной областей. Встречаются здесь и отсутствующие в других версиях отголоски отдельных событий (например, свидетельство об обесценивании монеты — IV, 705; упоминание о дани, которую империя платила Иконию —IV, 1042 сл. и др.), что весьма существенно для датировки как самой ГФ, редактировавшейся, по всей вероятности, в XIII в., так и первоначальной редакции поэмы. Все это побудило нас предпринять перевод именно с текста ГФ.
Одновременно ГФ носит явные следы ученой, монашеской обработки. Фольклорный, сказочный элемент здесь в известной мере отступает на второй план. Многочисленны литературные реминисценции, большинство которых, кстати сказать, наиболее хорошо передано именно в ГФ. Встречаются риторические отступления в стиле поздней античной софистики (например, рассуждения о могуществе любви в начале III и IV книг, о заблуждениях юности — в начале V, о красоте мая — в начале VI, о тщете всего земного — в начале VIII). Изложение неоднократно и часто без особой нужды прерывается авторскими объяснениями и поучительными сентенциями. Принадлежность автора ГФ к церкви особенно ярко проявляется в благочестивых отступлениях — как при изложении тех или иных событий, так и в речах героев. Особенно показательна в этой связи III книга, посвященная, по сути дела, пропаганде христианства среди мусульман (речь эмира к матери). И вместе с тем автору хорошо известны мусульманские реликвии, сплошь и рядом он тепло и без всякой вражды говорит о мусульманах; с другой стороны, он отдает дань античной культуре и языческим суевериям.
Рукопись Трапезунтской версии содержит 90 листов и датируется XVI в. В поэме 3182 политических стиха, десять книг. К сожалению, рукопись в довольно плохом состоянии: здесь целый ряд лакун, часть их — следствие утраты отдельных листов рукописи, часть вызвана пропусками в тексте, служившем оригиналом переписчику. Особенно досадны лакуны первого рода — мы лишены всей I книги Т, начала II, части VII, конца X, и это — лишь самые крупные пропуски. Уцелевшая часть II книги начинается с поисков братьями сестры в лагере эмира; повествование обрывается на предсмертной речи Дигениса к своей жене.
Язык Т также литературный, но уже менее правильный, чем ГФ; здесь значительно больше вульгаризмов. Все же, сравнительно с другими версиями, Т стоит ближе всего по языку к ГФ, хотя ее изложение не отличается такой же ясностью. Немало мест в тексте свидетельствует о непонимании переписчиком находившегося в его распоряжении оригинала. Однако Т — отнюдь не более поздний и худший вариант ГФ, а во многом самостоятельная редакция. Отдельные ее эпизоды (первая встреча Дигениса с апелатами; рассказ о воине Анкиле, сраженном героем; расправа Дигениса над поваром) отсутствуют в ГФ. Как и остальные версии, она в отличие от ГФ называет императора, посетившего Дигениса, Романом, а в конце VII книги сообщает о дарах, посланных герою императором Никифором. Эта версия дает интересные варианты имен действующих лиц поэмы, отдельные новые детали в генеалогии героя. Вместе с А она приводит не встречающееся в ГФ имя жены Дигениса — Евдокия. Интересно упоминание здесь μαγούλιοι, обозначающее, по всей видимости, монголов и позволяющее вместе с некоторыми другими свидетельствами отнестп составление Т ко второй половине XIII в.
Рукопись Андросской поэтической версии содержит 189 листов. Рукопись находится в хорошем состоянии; по почерку ее относят к XVI в. А — самая большая по объему версия «Дигениса Акрита» — в ней 4778 политических стихов, разделенных на 10 книг. Поэме предшествует заголовок «Ευστάθιου προς τίναΜανουήλ προσφιλέστατον αυτού, Δέκα Λόγοι περί του Διγενούς 'Ακριτου και των γονέων» («Евстафия любимейшему его Мануилу Десять книг о Дигенисе Акрите...»), на основании которого греческий ученый А. Хадзис пытался в ряде статей доказать, будто автором «Дигениса Акрита» был византийский писатель Евстафий Макремволит (XII в.). Однако тождество упомянутого здесь Евстафия с Евстафием Макремволитом крайне сомнительно; как уже говорилось, он был, по всей вероятности, лишь редактором (а то и просто переписчиком) А, приписывать ему авторство первоначальной редакции поэмы нет никаких оснований. В распределении содержания по книгам А в точности совпадает с Т. Столь же близки эти версии и в текстовом отношении,— сплошь и рядом дословно совпадают целые отрывки и содержатся даже общие ошибки. Это заставляет предполагать наличие общего прототипа для Г и А. Вместе с тем в основе А лежал более полный оригинал, при этом рукопись ее сохранилась гораздо лучше. Благодаря этому она дает немало ценных дополнений к Г. Это, прежде всего, I книга — предистория похищения матери Дигениса. А содержит начало II и конец X книг, отсутствующих в Т, а также восполняет немало лакун этой версии (например, эпизод борьбы Дигениса с воином стратига Дуки Судалисом). По языку она стоит ближе к народному и дальше от литературного, чем Т, и носит в сравнении с ней более однотипный характер. Исследователями отмечалось, что А содержит ряд более поздних добавлений, что вместе с Г она представляет более позднюю редакцию поэмы, нежели ГФ и Э[552]. Таким поздним добавлением, в частности, является, возможно, и содержание ее первой книги. Что касается датировки первоначального варианта А, содержащей те же исторические реминисценции, что и Г, то его возникновение также может быть отнесено ко второй половине XIII в.
551
См., напр. Η. Ρ е г η о t. Etudes de litterature grecque moderne. Paris,
1916, p. 8; A. Heisenberg/' Ein angeblicher byzantinischer Roman. Silvae Monacenses. Mtinchen, 1926, S. 30; H. Gregoi,r e. Notes on the byzantine epic. «Byzantion», XV, 1940—1941, p. 102 и др.