Тридцать лет подполья, тридцать лет в полном ничто, чтобы ничего не было. Чтобы никто не смог облагодетельствовать мир компьютерным видением рая или создать «железные батальоны» и «дикие дивизии» из человекообразных обезьян. Одурманенных и зомбированных, выдрессированных убивать и выживать. Согласись, недурная цель, чтобы оправдать десяток-другой препарированных «кроликов» с вирусом в мозгах.
В верхней колбочке на тающей поверхности песка образовалась маленькая воронка, ниточка, свисающая до вершины песчаного конуса в нижней колбе, стала нервно подрагивать.
— Никак не научусь говорить быстро и о самом главном. Наверное, сказывается одиночество, поговорить не с кем. А может, уже маразм. Старческая болтливость — первый признак.
— Что-то я сомневаюсь, что ты все время был один. В одиночку против такой системы…
Хантер остановил его, вскинув палец. Медленно поводил им перед глазами Алексея.
— Упаси господь тебя создать организацию! Только подумай о собственной банде — и ты погиб. Лучше всего «органы» умеют вычислять организации. А если нет, то придумывают, чтобы зря хлеб не есть. Запомни, первое: невозможно скрыть четко оформленную структуру, как не утаить гвоздя в ботинке. Второе: любая организация — живой организм. И прежде всего она хочет жить. Еще ни одному лидеру не удалось избавиться от бульдожьей хватки им же созданной организации. Или тебя сожрут твои же соратники, чтобы сохранить организацию и себя в ней. Или расплатятся твоей головой за свои грехи. Короче, на каждого Сталина найдется свой Хрущев, а на Горбачева — Ельцин.
Алексей обвел рукой комнату.
— Ага! Можно подумать, это все сделано из воздуха и одним человеком.
Хантер покачал головой.
— Ты меня не понял. В своих целях ты можешь использовать людей, но вовсе не обязательно сколачивать их в устойчивую структуру. Гораздо безопаснее, использовав, спускать в канализацию. Или отправишься туда сам. В убежище вложен труд не одного десятка людей. Но живу я тут один. Ясно?
— Значит, использовать и выбрасывать? Как презерватив?
— А что, очень точное сравнение. — Хантер даже не улыбнулся. — Тебя, пока ты был ментом, тоже использовали по полной программе, а потом — в форточку. Не стал бы дигиталом, был бы обычным калекой. Считай, что ты родился заново, когда тебя «оцифровали».
Алексей хорошо видел фосфорную ауру вокруг тела Хантера. Только сейчас она была не такой плотной и интенсивной, какой он привык ее видеть. Хантер явно сдавал по всем статьям.
— Ты такой же урод, как и я, Хантер. Кем бы ты себя ни считал.
Хантер медленно покачал головой.
— Ошибка первая — я не дигитал. Ничего чужеродного тут, — он постучал себя по лбу, — у меня нет. За тридцать лет исследований я прекрасно научился программировать себя сам. До определенного уровня, естественно. Немного йоги, немного самогипноза, чуть-чуть химии… Ошибка вторая — ты не дигитал. В том смысле, что управлять твоим сознанием невозможно.
С самого начала произошел скачок на те уровни, на которых уже бессильны «хозяева игры». Их суперкомпьютеры просто не в силах просчитать структуру нейронных связей, у тебя она меняется слишком быстро и по неизвестной схеме. Через сутки твое бессознательное полностью и неразрывно перетечет в сознание; что родится в результате — не может представить себе никто.
Парадокс, но «Ругнарек» случайно породил свою погибель. Кем ты станешь через сутки ни я, ни они, ни ты сам, даже сам Господь не знают. Это сейчас, пока действует мой препарат, ты ведешь себя и мыслишь, как Леша Колесников, бывший мент и чуть-чуть сумасшедший серийный убийца. Через двадцать четыре часа ты сможешь сам создавать реальность. Скажешь себе, что гравитация на тебя не действует, сможешь летать. Поверишь, что можно пройти сквозь стену, — пройдешь. Фантастика, но это так.
Мы живем в том мире, в который верим, в которой нас научили верить. А ты сможешь создать в своем сознании новый мир, поверить в него сам и заставить поверить в него любого. Эш тому пример. Вот чему я искренне завидую черной завистью ученого. Не знаю как, но ты можешь формировать матрицу и транслировать ее в мозг другого. Без компьютера и излучателя. Думаю, это сродни гипнозу, но на более высоком уровне. В чем природа этого феномена, мне уже не разобраться никогда. Идеи есть, но нет времени.