Слово «год» не используется вообще, поскольку описанный в романе мир не обращается вокруг Солнца и не испытывает циклическую смену времен года. Имена известных нам хронологических сезонов были адаптированы для обозначения различных солнечных широт, влияющих на угол, под которым Солнце совершает движение по небу, а как следствие, и на среднюю температуру – хотя и совершенно не так, как это имеет место в нашей Вселенной. Холоднее всего там, где полуденное Солнце находится в зените – отсюда и термин «средизимний круг». Как бы странно это ни звучало, еще менее интуитивным было бы называть «зимой» расположенные к северу и югу от этого круга области палящей жары, где Солнце никогда не поднимается так высоко над горизонтом.
Названия цветов, в общем и целом, переведены, исходя из привычных нам объектов, которые имеют соответствующую окраску. Мне доводилось писать романы, персонажи которых не были людьми, и где цвет служил, главным образом, для выражения длины световой волны при наблюдении звездного шлейфа или проведении лабораторного эксперимента, но в случае с «Дихронавтами» у меня не было особых причин связывать обозначения цветов с конкретной физической величиной. У человека зеленый цвет в большинстве случаев ассоциируется с «цветом определенных видов листвы», красный – с «цветом собственной крови» – и так далее; максимально точное сохранение подобных ассоциаций в данном случае как раз и составляет основную цель перевода.
Аналогичным образом «вода» обозначает встречающую повсеместно жидкость, необходимую для существования живых организмов, а «воздух» – вещество (в данном случае это не газ, а тоже жидкость), которым окружен сам мир. Они не являются – да и не могут являться – в точности теми же субстанциями, которые мы обозначаем сходными словами в нашем мире, поскольку во вселенной романа не существует атомов водорода, кислорода и азота; перевод же просто отражает роли, которые играют эти вещества. «Пар» – это то, во что превращается «вода», когда нагревается и становится невидимой; тот факт, что при этом она не испаряется в газообразной атмосфере, а растворяется и рассеивается в большем объеме другой жидкости, конечно, стоит иметь в виду, но отдельного неологизма для его описания явно не требуется.
О геометрии
События романа разворачиваются во вселенной, где привычная нам комбинация из трех измерений пространства и одного измерения времени заменена двумя измерениями пространства и двумя – времени. Вместо 3 + 1 мы имеем 2 + 2.
Каково это – жить в мире с двумя измерениями времени? Это вовсе не означает, что время становится двумерным в восприятии любого наблюдателя. Сознание Сэта линейно, и история в его понимании не размазана по двумерной плоскости, а представляет собой цепочку следующих друг за другом событий. Наличие второго временного измерения увеличивает множество направлений в пространстве-времени, которые в потенциале могут оказаться чьими-то стрелами времени – однако каждая из таких стрел и здесь указывает в единственном направлении.
Три оси, перпендикулярных стреле времени наблюдателя, составляют воспринимаемое им «пространство» – и именно здесь самым очевидным образом провляются отличия между 3+1 и 2+2. «Простанство» размерности 2+1 напоминает урезанную версию полного (3+1)-мерного пространства-времени нашей Вселенной, с той разницей, что экзотические эффекты, с которыми мы сталкиваемся лишь в релятивистской физике, теперь могут наблюдаться и в поведении самых обычных предметов.
Так, измеряемая Сэтом длина подчиняется модифицированной теореме Пифагора, утверждающей, что квадрат полного расстояния равен сумме квадратов двух обычных расстояний (таких, как восток-запад и верх-низ) за вычетом квадрата расстояния по оси север-юг, которое в исходной версии фигурирует со знаком плюс. Если результат окаывается положительным, то он представляет собой квадрат обычного расстояния. Если отрицательным – то интерпретируется, как величина, противоположная квадрату «осевого» расстояния, т. е. расстояния, квадрат которого в подобных расчетах всегда используется со знаком минус, как и расстояние, измеренное вдоль самой оси север-юг.