– Как, говорите, переводится это название? – щурясь от яркого солнца, уточнил Ребе.
– Место Богов, – ответил Лама.
– Мне кажется, или пора переименовывать? – усмехнулся Ребе. – Потому что богов тут, как кажется, уже не осталось…
Я склонен был с ним согласиться. На той улице, по которой мы пошли, первые этажи красивых старинных зданий занимали магазинчики и сувенирные лавки с аляповатыми вывесками, отчего Лхаса больше напоминала огромный базар, разросшийся до размеров целого города. При этом грязь и запущенность, о которых рассказывал Цыбиков в своих дневниках, разумеется, никуда не делась (разве что фекалий на мостовой в сравнении с началом двадцатого века значительно поубавилось). Местные, кажется, даже не особенно старались как-то декорировать убогость иных улиц. Вдобавок то тут, то там попадались на глаза дешевые палатки, в которых жили самые бедные горожане.
Больше всего поражало количество красных флагов, транспарантов и полицейских, которые нам встречались.
– Китай в эти дни празднует 70-летие Народной Республики, – пояснил Олег. – Так что привыкайте к яркости… и предосторожности.
– Что ж, безжалостная поступь китайского прогресса, который добрался и до этих мест, – глубокомысленно заметил Лама, когда мы делились с ним первыми впечатлениями от древнего города. – В Потале должно быть поаутентичней.
После обеда мы отправились к салону BMW за мотоциклами, аренду и страховку которых мы оформили через турфирму.
– А чего у некоторых тибетские номера, а у некоторых – китайские? – удивился Борис Гринберг.
– Какие были по наличию, такие и оформили, – пожал плечами Олег.
Придирчиво осмотрев мотоциклы – это оказались новенькие BMW GS800 и GS1200, – мы жребием распределили транспорт между участниками нашего каравана, после чего отогнали байки на стоянку возле гостиницы. Туда же чуть позже Олег прикатил джип сопровождения, в котором планировали перемещаться они с Джимми.
– А в багажник положим вещи, – добавил наш гид.
Забегая вперед, стоит сказать, что с поклажей дела у всех обстояли совершенно по-разному – от двух небольших сумок, которые легко помещались в кофры мотоциклов, до внушительных баулов с картины пассажиров первого класса «Титаника».
Разобравшись с байками, мы отправились на первый совместный ужин, в ходе которого обсуждали различные нюансы.
– Мотоциклы к путешествию готовы, машина сопровождения тоже… – перечислял Олег. – Завтра, насколько я помню, отправляемся на пешую экскурсию в Поталу?
Все закивали. Я про себя отметил, что во времена Цыбикова дворец находился на окраине города, а теперь являлся его центром.
– Как вообще впечатления от Лхасы? – сделав пометку в телефоне, спросил наш гид.
– Что-то пока не вдохновляет, – опередив всех, заявил Дмитрий.
Я нахмурился, удивленно посмотрел на Ламу. Тот лишь пожал плечами.
– Ну, так мы еще нигде не были, – неуверенно заметил Ребе. – Только первый день же.
– Ну, я думал, тут как-то… сразу необычно. А пока просто язык другой, ничего выдающегося.
Голос Дмитрия буквально сквозил разочарованием.
– Ничего, ближе ко сну еще будет «необычно», – улыбнулся Лама. – Когда горная болезнь накроет.
Тогда нам казалось, что он больше шутит. Но с наступлением ночи мы все убедились, что Лама отнюдь не лукавил.
«К сожалению».
Заснул я под утро и толком не выспался, но по крайней мере с утра у меня не болела голова, а это на фоне жуткой ночной мигрени казалось настоящим чудом. Вдобавок странный голос, который вчера как будто звучал в моей голове, более никак себя не проявлял, а потому я списал все случившееся на усталость и «горняшку».
День обещал быть насыщенным: нас ждала Потала и центральный рынок Лхасы – Баркхор; в этих местах, как заверял Лама, все еще жил дух исконного Места Богов.
•••
Февраль 1900 года
Монастырь Лабранг. Новые предсказания
– Не тяжело, Гомбожаб? – поинтересовался Чэшой, когда в очередное утро Цыбиков, неся молитвенный барабан, вышел из дома, чтобы отправиться на прогулку по окрестностям Гумбума.
Внутри у востоковеда похолодело, но внешне он никак не выдал волнения и лишь сказал:
– Да нет, привык. Сколько себя помню, он всегда был со мной.
Чэшой улыбнулся самыми уголками рта и одобрительно кивнул. У Гомбожаба отлегло от сердца; попрощавшись с предводителем, востоковед устремился прочь.