Следующим утром Гомбожаб и его слуга отправились к главной достопримечательности Галдана – золотому субургану самого Цзонхавы, который и основал этот монастырь на заре пятнадцатого века. К началу 1410 года основные здания были закончены, и этот момент можно считать началом истории Галдана.
Теперь, столетия спустя, рядом с домом, где раньше Цзонхава жил, в большом коричневом доме с позолоченной крышей хранятся драгоценная ступа и гробница из сандалового дерева с телом великого ламы внутри. Цыбиков знал, что изначально ступа была серебряной, и лишь потом 50-й настоятель Галдана, Гэндунь-пунцог, сделал ей облицовку из чистого кованого золота. Кроме субургана Цзонхавы в монастыре находятся субурганы всех последующих наместников, но они достаточно невелики и внутри них хранится лишь пепел сожженных тел.
Любуясь статуями божеств Чжиг-чжэда (9-головый, 34-рукий и 16-ногий) и Дамчжан-чойчжяла, Цыбиков оказался возле позолоченной ступы и обнаружил возле нее двух монахов. Преклонив колени, они молились у трона. Не желая беспокоить их своим присутствием, Гомбожаб хотел уйти, когда один из монахов поднялся и направился к выходу. Взгляды его и востоковеда встретились. Монах добродушно улыбнулся Цыбикову, и тот, ответив тем же, сказал:
– Таши-деле.
– Таши-деле, – кивнул монах.
– Позволите задать вам вопрос? – осторожно поинтересовался Цыбиков.
Монах кивнул.
– Вы случайно не знаете, где я могу найти дихрою?
Улыбка на лице монаха застыла.
– Возможно, в Брайбуне или Сэре… Вероятно, в Сэре, – помедлив, сказал он. – По крайней мере в последний раз я пил ее отвар именно там.
Цыбиков удивленно смотрел на монаха. И снова судьба безошибочно свела востоковеда с человеком, который не просто слышал краем уха о диковинном цветке, но и пробовал его отвар.
– Если у вас больше нет вопросов, я, с вашего позволения, пойду, – видя замешательство Цыбикова, мягко произнес монах.
– Да, да, конечно, – отстраненно бросил Цыбиков.
Монах уже был на полпути к выходу, когда востоковед спросил:
– А какой эффект от употребления отвара из дихрои?
– Тому, кто никогда не пробовал отвар из дихрои, не опишешь его эффект. Но, если попытаться… то она, скажем так, проясняет разум.
С этими словами монах покинул монастырь, оставив Цыбикова в одиночестве.
«И снова эта ясность…» – рассматривая памятник великого Цзонхавы, размышлял востоковед.
После посещения субургана Гомбожаб отправился в дом, некогда принадлежавший великому реформатору. Со временем из скромного жилища он превратился в настоящий дворец. Находившийся внутри монах показал Цыбикову комнату, где Цзонхава скончался, показал и изображение великого ламы на стене. По легенде, оно появилось там сразу после его смерти в ответ на вопрос рыдающих учеников: «Учитель, где ты?».
«Правда это или нет? – рассматривая портрет на стене, думал Цыбиков. – Что он сам появился? Хотя после того, как дихроя преследует меня на каждом шагу, стоит ли сомневаться в чудесах?»
Потом Цыбиков вернулся в местную гостиницу, где они остановились вчерашним вечером… и с удивлением обнаружил, что его слугу и еще одного незнакомца выводят наружу охранники монастыря.
– В чем дело? – спросил Гомбожаб, подходя к хмурым служителям закона.
– Вы знаете этих людей? – осведомился один из охранников.
– Вот этого. – Цыбиков указал на Ионданя. – Это мой слуга.
– Ваш слуга и слуга другого господина, – веско произнес другой охранник, – устроили пьяную драку. По законам монастыря Галдан за это полагается штраф в пятьдесят ланов или отрезание уха.
Цыбиков тут же вспомнил аромат алкоголя, исходивший от Ионданя позапрошлой ночью.
«Значит, не всегда ты так спокоен, как был той ночью…»
Востоковед смерил слугу задумчивым взглядом. Деньги были существенные, но лишение уха казалось Гомбожабу чрезмерным наказанием.
– Я заплачу, – со вздохом сказал он.
Охранники переглянулись.
– Деньги при вас? – спросил один из них.
Когда вопрос был улажен и охранники ушли, оставив востоковеда наедине с его слугой, Иондань тут же бросился благодарить Цыбикова за его благосклонность.