«И, разумеется, никто даже не задумывался, как одна несчастная монахиня смогла перенести статую в какую-то там пещеру, – грустно усмехнулся Цыбиков про себя. – Явно же не она сама это делала, явно были другие люди, которые тащили статую на себе, рвали жилы… но им в легенде места не нашлось».
Пока слуга возился с вещами, Гомбожаб предложил радушному хозяину отведать его отвара, и тот охотно согласился.
– Ну как тебе? – спросил гость, когда Октай сделал первый глоток из чашки.
– Превосходно, – сказал монах с вежливой улыбкой.
Цыбиков улыбнулся в ответ и осторожно спросил:
– А не подскажешь, могу ли я где-то в монастыре раздобыть отвар дихрои?
Октай нахмурился.
– Сказать по правде, я нечасто пью ее отвар… – медленно протянул он.
«Нечасто – это уже гораздо интересней, чем никогда!» – тут же оживился Цыбиков.
– Но могу тебе сказать, где живет человек, у которого иногда покупаю мешочек с ее сбором.
«Наконец-то!» – внутренне возликовал Гомбожаб.
Стараясь не показывать собеседнику всей палитры эмоций, востоковед сказал:
– Буду безмерно благодарен.
Октай смерил его взглядом:
– Ты хочешь пойти утром?
– Нет… не знаю… я бы сходил прямо сейчас, если честно, – признался Цыбиков.
– Ну, пойдем тогда наружу, постараюсь объяснить, как попасть к его дому.
Улыбка все-таки расцвела на лице Гомбожаба, подобно цветку дихрои, который он так настойчиво искал последний год.
Вслед за Октаем Цыбиков вышел из дома и остановился на пороге.
– Значит, сейчас пройдешь три дома в эту сторону, – принялся рассказывать хозяин, – потом свернешь направо, еще три дома – и ты увидишь небольшой желтый дом с такой покатой коричневой крышей… это дом Ампила…
Слова Октая Гомбожаб повторял про себя до той поры, пока не остановился у нужного ему здания. Оно и вправду оказалось совсем крохотным.
«Ну что же, остался последний шаг?»
Сглотнув ком, подступивший к горлу, востоковед постучал в коричневую дверь.
Некоторое время ничего не происходило.
«Может, нет дома?» – разочарованно подумал Цыбиков.
Он мялся с ноги на ногу у входа в дом, размышляя, уйти и вернуться завтра или подождать еще немного, когда изнутри наконец послышался звук шагов. В следующий миг дверь все-таки открылась; на пороге стоял молодой парень, стриженный налысо. Взгляд его ничего не выражал. Кажется, незнакомец смотрел не на гостя, а сквозь него.
– Ампил?21 – на всякий случай уточнил Цыбиков.
– Ну, допустим, – нехотя ответил парень.
– Я ищу дихрою.
– Входи, – пожав плечами, сказал Ампил и скрылся
внутри.
Цыбиков постоял несколько секунд в нерешительности, а потом все-таки переступил через порог.
В доме была всего одна комната; стол на коротких ножках, два мешка на полу для сидения, кровать в одному углу, умывальник в другом, печка в третьем – вот, собственно, и весь интерьер. На печи как раз стоял котелок с кипящим отваром. Аромат разливался по всей комнате. Он чем-то напомнил Цыбикову запах его собственного травяного сбора.
Ампил подошел к котелку, взял большую ложку и начал помешивать отвар.
– Ты просто хочешь выпить чашку? – спросил он, не оборачиваясь.
– А можно? – удивился Цыбиков.
Гостеприимство было в крови у всех тибетских монахов, но Ампил чем-то неуловимо отличался от других богомольцев, встречавшихся Гомбожабу ранее.
– Конечно, – хмыкнул хозяин. – Сейчас налью…
Он наполнил две крохотные кружки и отнес их на столик, после чего уселся на один из мешков. Цыбиков подождал приглашения, не получил его и опустился на второй мешок самовольно. Ампил на это никак не отреагировал – он сделал первый робкий глоток отвара дихрои и на пару мгновений зажмурился от удовольствия.
«Неужели этот отвар и впрямь настолько хорош?»
Цыбиков взял свою чашку, тоже отхлебнул… и замер.
– Превосходно… – пробормотал Ампил, будто прочтя мысли гостя.
– Ничего вкусней в жизни не пробовал, – сказал Цыбиков растерянно.