Той ночью мысли, что свои, что чужие, не тревожили Цыбикова, однако же сновидение приснилось ему довольно необычное – будто бы он снова был в Петербурге, в своей квартирке на окраине города. Судя по тому, что на столе стоял худре и лежала книга «Сто ступеней к блаженству», вдоль и поперек исписанная карандашными заметками, все происходило в будущем – уже по возвращении Гомбожаба из поездки в Тибет. Сам востоковед отчего-то видел себя со стороны, будто его тонкое тело на время покинуло грубое, позволив ему немного пожить собственной жизнью. Цыбиков-из-сна сидел на стуле, рассеянно глядя в стену перед собой; пальцы путешественника нетерпеливо отбивали ритм по столешнице.
Вдруг в дверь постучали. Цыбиков-из-сна отреагировал на звук далеко не сразу – лишь с третьей попытки невидимому визитеру удалось привлечь внимание хозяина. Путешественник, опершись на стол рукой, поднялся и отправился в прихожую. Пока он шел, стук повторился в четвертый раз.
– Да чего ж вам так неймется… – раздраженно процедил Цыбиков-из-сна.
Он вел себя очень странно.
«Откуда столько злобы? Случилось что-то? Может, на меня сейчас снизошел чойчжон22 и транслирует мне мое будущее?»
Цыбиков-из-сна повернул ключ в замке и распахнул дверь. Морщины на лбу путешественника моментально разгладились, а губы растянулись в широкой улыбке.
– Ампил! – радостно воскликнул Цыбиков-из-сна. – Входи скорей!
Гость перешагнул порог и, сняв с лысой головы приплюснутую кепку, огляделся по сторонам. Сейчас, одетый в серый плащ, строгие коричневые брюки и туфли того же цвета, Ампил мало чем походил на того монаха, с которым Гомбожаба свела судьба в поисках дихрои.
– Ну и? – спросил Ампил. – Зачем ты меня позвал?
– Я просто не знаю, как мне поступить, – снова разом погрустнел Цыбиков-из-сна.
– Что опять тебя так взволновало? – с усталым вздохом спросил гость.
– Здесь, в Тибете, так жестоко обращаются с простолюдинами… я не знаю, молчать ли мне или…
Цыбиков-из-сна запнулся.
– Или что? – хмыкнул Ампил. – Рассказать кому-то? Но кому? В России? Ну, расскажешь ты там про это, и что изменится? Разве жестокости станет меньше?
– Не знаю…
– Ты, похоже, все еще ничего не понял, Гомбожаб, – покачал головой Ампил.
– Чего я не понял?
– Говорю ж – ничего!
– Опять шутишь?
– Вовсе нет. Ты удивляешься… чему? Что грубые тела большинства тибетцев годами мучаются? Это ужасно, да, но так было и будет всегда. Местные не станут ничего менять, а твоим друзьям из Бурятии, России… да всем – плевать. Поэтому – плюнь тоже. Жизнь – это всего лишь пытка, которую надо пережить. Им даже в чем-то проще – жизни у них короче наших.
Ампил смерил Цыбикова-из-сна хмурым взглядом, потом повернулся и уставился на самого востоковеда, наблюдавшего за сценой со стороны.
– В общем, спи и не мучайся, – сказал гость.
Миг – и одновременно с последним словом Цыбиков провалился в непроглядный мрак, без мыслей и переживай.
Утром Цыбиков проснулся оттого, что их лодку сильно тряхнуло.
– Что случилось? – приоткрыв один глаз, спросил востоковед.
– Все в порядке, Гомбожаб, – торопливо заверил слуга. – Это просто чей-то труп.
Цыбиков рассеянно кивнул, наблюдая за тем, как тибетец, умело орудуя веслом, отодвигает плывущее по реке тело от лодки. Покойный явно был простолюдином: не имея денег на сожжение и небесное погребение, семьи бедняков просто сбрасывали их тела в ближайшие реки. Это считалось дешевым, но допустимым способом похоронить истинного буддиста.
– Можно вопрос, Гомбожаб? – осторожно уточнил Жаргал, когда тело бедняка скрылось из виду.
– Задавай, – сказал Цыбиков, сонно глядя на берег, – впереди показались развалины замка Гон-гар-цзон, которые находились в нескольких десятках верст от цели путешествия – Цзэтана. Время не пощадило это место, и Гомбожаб не удивился бы, если из ближайшей бойницы прямо сейчас высунулась грязная голова пастуха, ищущего в руинах заплутавшую козу.
«А в былые времена в эти окна, возможно, смотрел сам император… Время даже беспощаднее людей».
– Ты в первые ночи спал очень тревожно, а сейчас спишь так хорошо… Почему?
– Нашел, что искал, – уклончиво ответил Цыбиков.
«Почти нашел».
– Дихрою?
– Ее, – кивнул Гомбожаб и, вытянув руку, указал в сторону берега:
– Останови-ка здесь, позавтракаем.
Тибетец послушно направил лодку к берегу.
Пока Жаргал разжигал костер и закреплял над пляшущим пламенем котелок с водой, Цыбиков рассматривал мешочки с дихроей и своим травяным сбором, в очередной раз отметив про себя, что первый куда меньше второго.