- А вы бываете у него?
- Конечно. Иногда целые дни с ним провожу. Он, когда не буйствует, очень милый и приятный джентльмен. С ним поговорить интересно.
Дик с новым вниманием посмотрел на сиделку, а та, всплеснув руками, вскочила с места:
- Ой, заговорились! Ну как ты, отошел?
- Отошел, - ответил Дик.
- Голова не кружится?
- Нет.
Миссис Джен замялась, смущенно заморгала. Морщинки в уголках ее глаз стали отчетливее.
- Вот что, Дик, милый, - произнесла она запинаясь: - мисс Сильвия велела, чтобы ты посидел пока в холле… Там удобно и кресла хорошие… Ты посиди, а как твоя мать придет и оформит, так мы тебя сразу в палату возьмем. Хорошо?
Дик опять помрачнел. Разговор об оформлении он уже слышал, и это ему очень не нравилось. Мисс Сильвия не хочет принять его, пока за лечение не будет заплачено, а он не хочет оставаться здесь, если даже ма и внесет деньги. Ему наплевать на лечебницу!
- Я лучше домой пойду, - сказал Дик и, как в первый раз, шагнул к двери.
Но миссис Джен загородила дорогу.
- Что ты, что ты! - замахала она руками. - Никто тебя не пустит, никуда ты не уйдешь! Мать ведь так или иначе придет за тобой, верно? Значит, тебе надо ждать. Спокойно сидеть и ждать. Там хорошо, в холле…
Дик подумал о том, что заехал от дома куда-то очень далеко, что денег у него нет ни цента и что если он отправится домой пешком, то и к вечеру не доберется. А мать ведь действительно должна прийти. Значит, надо ждать.
Система берет верх
В сопровождении сиделки он вернулся в вестибюль. Миссис Джен усадила его в кресло, принесла журнал с картинками, чтобы не скучал, и ушла.
- Ты можешь даже поспать немного, если хочешь, - сказала она. - В кресле удобно.
Но Дику было не до сна.
Невеселое это дело - сидеть в больничном холле, рядом с дверью, откуда тянет холодом, и чувствовать, что глаз у тебя разбаливается все сильнее и сильнее. Сначала его покалывало, а потом стало жечь огнем, совсем как утром, когда Дик чуть не потерял сознание.
Дик вертелся в кресле, прижимал больной глаз рукой, пил воду из прикрепленного к стене стеклянного бака, но ничего не помогало. Очень хотелось стонать. От этого наверняка стало бы легче. Но стонать Дик стеснялся. Мрачный Грейди и так уж посматривал на него из-за своей полированной перегородки, хотя за все время не произнес ни слова.
А ма все не шла и не шла.
Раза два наведывалась миссис Джен, вздыхала, сочувственно гладила Дика по плечу, предлагала капли. Но от капель Дик отказывался, и сиделка отходила, шепча про себя: «Ребенок ведь… Как же это можно, господи!»
После ее второго посещения в холле промелькнула рослая фигура доктора Паркера. Он, видно, очень торопился, а может быть, только делал вид, что торопится; может быть, он просто не знал, как ему держаться с Диком, о чем говорить? Во всяком случае, толстяк сначала хотел пройти мимо кресла, в котором скорчилась маленькая фигурка с перевязанной головой, но потом передумал, остановился и окликнул с нотками смущения в голосе:
- Ну, Дик!..
Дик обрадовался Паркеру. Как-никак, он свой, с их улицы; он его привез сюда, он и забрать его может. Глядя снизу вверх на большой свисающий подбородок доктора, Дик ждал, что тот скажет.
А тот, по обыкновению, сказал нечто неожиданное:
- Ты слышал, Дик, чем отличается март от всех других месяцев в году?
- Март?.. - Дик не знал, куда толстый доктор клонит.
- Ага. Есть поговорка про март. Она относится к нам с тобой…
- К нам? - Дик совсем запутался.
- Ну да, про март говорят так: он приходит, как лев, а уходит, как ягненок. То же самое мы: пришли, нашумели, а уйти, кажется, придется ягнятами… Да, подвела нас твоя милейшая ма, очень подвела.
- Ма не подвела! - тверда сказал Дик. - Она знает, что я здесь, она возьмет меня отсюда.
Доктор пренебрежительно махнул пухлой рукой:
- Ну, то, что ты из подкидышей вырос, я догадываюсь. Но не могу понять другое: не могу понять, зачем нужно было разогревать сковородку для яичницы, не посмотрев, есть ли в шкафу яйца? Можешь ты мне ответить?
Дик мог ответить. Он понимал, о чем идет речь. Паркер сердится на то, что ма обещала привезти деньги и не привезла. Он, может быть, по-своему прав, но ведь он не знает, почему у матери так получилось. А Дик знает. Должно быть, ма прибежала домой, дождалась отца и сказала ему про несчастье с глазом и про сто двадцать долларов, и про полис. А отец, должно быть, схватился за голову, и у него началось сердцебиение, и он сказал, что легче с жизнью проститься, чем полис отдать. И мать сначала плакала и спорила с ним, а потом согласилась. И правильно сделала. Сдать полис - шутка ли!..