Илита настояла на своем. Она любит Харитона и, если решила стать его женой, так и будет!..
…Свадьба была в самом разгаре. Счастливая, сияющая Илита, нарядная и красивая, как никогда, не могла поверить своему счастью. В доме Дауровых давно уже не было столько народу. Многие жители Фарна, да и не только Фарна, но и соседних с ним аулов, сочли своим долгом заглянуть к Дауровым, чтобы пожелать Илите здоровья и благополучия, чтобы отметить большое торжество добрым бокалом домашнего вина. Ведь Илитой гордился не только Фарн — вся Осетия знала ее имя!
На осетинских свадьбах есть свой порядок. Мужчины сидят отдельно от женщин. Командует «мужским» столом тамада; обычно это солидный, убеленный сединами старик, умеющий поддерживать порядок и славящийся остроумием. Слово его — закон, перечить ему нельзя. Однако плох был бы тот тамада, который забыл бы о вековечных осетинских обычаях, нарушил бы их. А таких обычаев немало. Надо знать, кого и как усадить за столом. Надо знать, кого с кем рядом посадить. Надо знать, кому первому разрешить произнести тост, а кого попросить помолчать. В общем, наука эта сложная, требующая и опыта и особого таланта.
Женщины заняты тем, что принимают подарки молодоженам.
Молодежи разрешено сидеть за «мужским» столом. Но это разрешение лишь формальное. Хочешь сесть — садись, но веди себя паинькой, будь тише воды и ниже травы, понимай, что рядом седобородые, видевшие то, чего тебе уже не увидеть, и слышавшие то, чего тебе уже не услышать.
Но молодежи вольготнее в стороне. Тут, среди своих одногодков, парни пляшут, смеются, шутят, веселятся напропалую.
Гости все прибывали и прибывали: из Беслана, из знаменитого селения Коста, из Даргавского ущелья, даже из Орджоникидзе. Просторный двор Дауровых не мог вместить всех. Поэтому мужчин сажали за столы, поставленные прямо на улице. Это никого не смущало: день выдался удивительно теплый и ясный, во всю свою силу сияло над горами солнце.
Здесь и там гремели песни, заливались гармошки. От стола к столу ходил фоторепортер, приехавший из Орджоникидзе, что-то выспрашивал, щелкал аппаратом.
Все с подчеркнутым вниманием поглядывали на главный, «мужской» стол, где сидели гости из райкома и райисполкома, белобородые старцы, прославленные джигиты; они задавали тон свадьбе. Время от времени кто-то из них поднимал бокал с вином и произносил пышный тост. Только на Кавказе умеют произносить такие тосты, в которых каждая фраза — афоризм и каждое словцо — драгоценный камень.
По обычаю, жених в доме невесты не появляется. Он коротает время у себя. Поэтому Харитон сидел среди своих родственников и считал минуты до приезда невесты.
Однако большинство родственников Харитона, веселившихся в доме Дауровых, словно бы потеряли представление о времени. Они пели, плясали, произносили длинные и витиеватые тосты…
Но вот наступил момент, когда старшие, распоряжавшиеся церемонией, разрешили готовить невесту в путь-дорогу, и дружки жениха, доверенные люди Харитона, дали команду надеть на невесту подвенечный наряд. Любимые подружки Илиты подхватили ее под руки и повели одеваться.
В комнате Илиты было большое зеркало. Илита остановилась на мгновение перед ним и не узнала себя: глаза сияют, щеки розовые, словно окрашенные зарей, — ну прямо девушка из сказки!
Сестра Катя восхищенно воскликнула:
— Ох, Илиточка, красивее тебя девушки во всем Фарне не сыщешь!
Она достала из шкафа свадебный наряд, разложила платье и украшения так, чтобы Илите удобнее было одеться.
Старенькая Ама, мать Илиты, стоит в стороне. Но ее зоркие глаза видят все, и она готова поправить малейшую ошибку в одежде дочери; на подружек Илиты Ама не очень-то надеется — молоды еще, не знают обычаев старины.
И вот Илита сняла военный офицерский ремень, скинула гимнастерку с голубыми петлицами. Одна из подружек уже приготовила ей длинное шелковое платье. Давно не носила Илита платья. Как странно и неудобно в нем! Шуршит ослепительно белый шелк, на груди поблескивают позолоченные застежки, талия перехвачена красным пояском. Лицо Илиты прикрыто тончайшей кисеей, ниспадающей до колен; поверх фаты белый шелковый платок с кистями.
Ама вытирает слезы. Это слезы радости и гордости. Но есть в радости Амы и капелька горечи: как жалко, что старый Крим не дожил до сегодняшнего дня, не видит красоты своей дочери, не может поднять бокал праздничного вина…
На дворе послышался громкий, чуть хрипловатый голос дядюшки Колки. И лицо Илиты мгновенно погрустнело. Дядюшка Колка… Немало крови испортил он и матери, и самой Илите. Если послушалась бы его Илита — не вышла бы за Харитона, стала бы женой нелюбимого Георгия…