— Дика? Это какое же имя?
Илита принялась объяснять. Еще в школе она придумала себе имя. Она составила его из первых букв настоящего имени, отчества и фамилии. Даурова — это ее фамилия, отчество — Кирилловна, а настоящее имя — Илита. Вот и получается: Дика.
Так звали ее в кукурузоводческом звене, которым она руководила, в летной школе. А тут, в части, к ней обращались пока что только официально — товарищ младший лейтенант.
— Дика… — задумчиво повторил Ефименко. — Мы, правда, сию минуту познакомились, но, я надеюсь, вы разрешите мне называть вас не официально? — Он улыбнулся. — А интересно все-таки — девушка стала морским летчиком! Нашему майору бы радоваться, гордиться, а он вас за косу жучит…
Лейтенанта прервали. На дорожке появился сержант с красной повязкой на рукаве. Он, видимо, выполнял обязанности дежурного по штабу.
— Товарищ младший лейтенант, — обратился он к Илите, — вас командир вызывает.
Устало и безнадежно вздохнув, Илита направилась к блиндажу. Едва она переступила порог, как майор поднял голову от карты, испещренной карандашными пометками, и уставился на летчицу.
— Итак?.. — Он вдруг сорвался и ударил кулаком по столу. — Вы не выполнили мое приказание! Вижу, не выйдет из вас дисциплинированного летчика. Я не стану наказывать вас — просто откомандирую в округ с соответствующей характеристикой… — Он шагнул к Илите. — Я знаю, вы — знатный человек в Осетии. И ваш депутатский значок я видел. — Майор говорил сейчас спокойно и серьезно. — Так, может быть, дело в гордости? Эта гордость здесь ни к чему!
— Извините, товарищ майор, — сказала Илита, — выслушайте меня, и вы все поймете… Я действительно крепко работала в колхозе и считалась лучшей звеньевой. Но я не заносилась и сейчас нисколько не заношусь, честное слово! Есть разная гордость. Мы, осетины, гордимся своим: мужчины — твердостью, непреклонностью, храбростью и, если говорить до конца, усами, сединами; женщины — хозяйственностью, добротой. Но если мужчинам в Осетии дороги усы, то женщинам — косы. Да разве только в Осетии? В Грузии то же самое. Вы бы, товарищ майор, согласились, если бы вашим девочкам срезали косички? А что бы вы сказали, если б вам приказали сбрить усы?
Кто знает, что ответил бы майор Илите и как поступил с ней, если б в эту минуту в блиндаж не вошел Ефименко. Он, по-видимому, был в дружеских отношениях с командиром. Во всяком случае, чувствовал он себя в штабе как дома.
— Товарищ майор, — сказал он Джапаридзе, — в моем звене не хватает летчика. Может, дадите мне Дику?
— Какую такую Дику? — удивился майор.
— Да вот, — Ефименко кивнул на Илиту, — младшего лейтенанта зовут Дика.
Майор неожиданно улыбнулся:
— Ее зовут Дика? А ведь как точно назвали! И было бы еще точнее, если бы к этому имени добавили только одну буковку — «я»…
— Это почему же? — не понял Ефименко.
— Потому, что ей с ее упрямым характером больше бы пошло имя «Дикая»! Ей-богу, не видел более упрямой и своенравной девушки!
— А это хорошо, что упрямая да дикая! — подхватил шутку Ефименко. — Воевать будет злее.
Майор остановил лейтенанта движением руки: хватит, мол, болтать. Он по привычке потрогал свои черные усики, словно ему действительно только что предложили сбрить их.
— Пусть будет по-вашему, — сказал он Илите. — Ладно, учтем ваши национальные традиции. Но… — он погрозил девушке пальцем, — это до первого взыскания. Смотрите, сами себе не испортите дела. Испортите — пеняйте на себя: тогда вас уже надо будет не стричь, а брить! — Голос у майора подобрел, и Илита теперь действительно поняла, что Ефименко был прав: Джапаридзе — душа-человек. — Идите, идите!..
ФРОНТ — ОН ВЕЗДЕ
И вот Илита стоит у «своего» самолета. Это довольно старенький У-2. Он почти не отличается от тех «уточек», на которых Илита летала в Харьковской школе. Слегка-покатые крылья, задорно вздернутый нос, короткий винт — все это придает машине какой-то домашний вид.
Илита хорошо знала, как вынослива «уточка», как разносторонне использовали ее в мирное время. Трудяга этот «У-2», такого поискать! С его помощью тушили пожары, проводили подкормку посевов, на нем возили почту, он обслуживал геологические экспедиции. До воины У-2 звали и «уточкой», и «фанерной этажеркой», и «кукурузником». А вот сейчас у него новое имя — НХБ, что означает «ночной хитрый бомбардировщик».
У хвоста самолета возился пожилой механик с веснушчатым лицом. Он был в широком, не по фигуре, комбинезоне, перепачканном мазутом.