— Пришел им капут! — радостно закричал Богомолов, забыв, что держит в руках микрофон.
«Уточка» легла на новый курс. К дому! К дому!
Самолет был уже над аэродромом, когда в наушниках раздался ликующий голос майора Джапаридзе:
— Дика! Дика, ты меня слышишь?
— Слышим вас хорошо, — ответил Богомолов. — Прием.
— Молодец, Дика! — ликовал Джапаридзе.
Посадив «Ласточку», Илита вдруг почувствовала такую усталость, что не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Она так и осталась сидеть в кабине, только сняла шлем. Богомолов о чем-то спросил ее, но Илита не ответила. Тогда радист выскочил на крыло и взволнованно помахал рукой Ефименко: быстрее сюда, с Илитой что-то стряслось!
В один миг Ефименко, без фуражки, с растрепанными волосами, оказался у машины Илиты:
— Дика, что с тобой? Ты ранена?
Подбежал и Козорез. Вместе с Ефименко он вытащил Илиту из кабины.
— Не надо, — улыбнулась Илита бескровными губами. — Я жива, здорова…
— А машина-то в порядке? — поинтересовался Козорез.
— Кажется, в порядке.
Илита размяла ноги, постояла около «Ласточки» и пошла к своей палатке, сопровождаемая тремя мужчинами: Ефименко, Козорезом и Богомоловым.
— Джапаридзе тобой доволен. Дика! — заговорил Ефименко. — Сказал: «Представлю ее к правительственной награде…»
— А Егоров и Канторович вернулись? — спросила Илита, думая о своем.
Ефименко кивнул головой.
ОДНИМ «МЕССЕРШМИТТОМ» МЕНЬШЕ…
Ночью Илите приснился страшный сон. Позже она говорила, что он был пророческим. Снилось ей, что «Ласточку» окружили ястребы — небольшие, но стремительные, безжалостные, со стальными крыльями. Они клевали самолет Илиты, и было видно, как от этих ударов лопается обшивка фюзеляжа. Вот на одном крыле замаячил оранжевый огонь. Он ползет к кабине, где сидит Илита, ползет медленно, но упорно. И тут раздался взрыв, от которого «Ласточка» распалась на части, а Илита проснулась в тревоге и волнении…
Она несколько минут не спала. Потом, когда злые ястребы забылись и волнение улеглось, снова приникла к подушке. И — странное дело! — сон, словно его и не прерывали, продолжался. Во всяком случае, Илита знала, что «Ласточка» ее погибла, но сама она каким-то чудом осталась жива.
Она лежала на поляне, усеянной яркими цветами. Вдруг из дальних кустов вышел Харитон. Он был в белом кителе и почему-то в белой смушковой папахе. Подойдя к Илите, он не выразил удивления, словно знал, что встретит ее здесь. Одну руку он просунул ей под голову, чуточку приподнял и поднес к губам алюминиевую флягу. Илита приникла губами к горлышку, но Харитон в то же мгновение отнял флягу. «Умираю — хочу пить!» — сказала Илита. Однако Харитон продолжал дразнить ее: он то приближал флягу, то отнимал. «Он меня не любит!..» Мысль эта поразила Илиту, и она опять проснулась.
Долго лежала, вспоминая все детали страшного сна. К чему ей привиделись ястребы? Как странно вел себя Харитон! Почему он только дразнил ее? Почему не дал ей пить?
Конечно, Илита давно освободилась от предрассудков. Расскажи ей кто-нибудь такой вот сон, она бы засмеялась: глупости это! Но забыть свой сон, отмахнуться от недавних страшных и странных видений она не могла. Быть может, ей грозит беда? Быть может, что-то случится с Харитоном?..
Илита уснула с трудом. Утром сон уже не казался ей столь зловещим, как ночью. Мало ли что привидится!
Утро выдалось сырое, хмурое. Густой липкий туман стлался по земле. В этом тумане маленькие «У-2» казались неправдоподобно громоздкими, большими. Но, как сообщила метеослужба, туман был неглубок. Пробившись сквозь его полосу, можно было летать.
С первой неприятностью в этот день Илита столкнулась в кабинете военврача. Тот каждое утро проводил медицинский осмотр летчиков. Военврач — добродушнейший старик с прокуренными седыми усами — на этот раз необычно долго и тщательно выслушивал Илиту, а потом изрек:
— У вас гриппок, любезная. В полет вас пускать нельзя.
Илита чуть не задохнулась от негодования.
— Но ведь я чувствую себя отлично! — воскликнула она. — И потом, как вам не стыдно говорить сейчас «гриппок», когда война идет, когда наши люди…
— Я не хуже вашего знаю, что идет война и что наши люди сегодня делают, — спокойно прервал Илиту военврач. Он вытащил из столика журнал медицинского осмотра в что-то записал там. — Завтра полетите, а сейчас отдыхайте…