Шофер, по-видимому, справился с «трохвейной шкурой» — мотор вдруг заработал. Помахав Илите пилоткой, паренек вскочил в машину. Потом снова обернулся к Илите и крикнул:
— Эй, лейтенант!..
Илита остановилась. Она опередила машину метров на пятьдесят и уже настроилась продолжать путь пешком.
— Эй, лейтенант! — повторил шофер. — Шагай сюда, командующий зовет!
«Вот оно что! — осенило Илиту. — Значит, адмирал — командующий обороной Севастополя, а рядом — генерал Иван Ефимович Петров! То-то знакомое лицо…»
Она четким шагом подошла к машине:
— Слушаю вас, товарищ командующий!
— А ведь я вас знаю, — сказал вдруг генерал Илите. Он обернулся к адмиралу, будто требуя у него подтверждения этому. — Знаю, знаю…
— Откуда же? — вырвалось у Илиты.
— По газетному снимку. — Генерал Петров довольно усмехнулся. — Садитесь, подвезем.
Еще недоумевая, Илита уселась рядом с шофером.
— Знакомься, адмирал! — обратился Петров к своему спутнику. — Это та самая Дика, которая сбросила для севастопольских ребятишек на Новый год елку. Во фронтовой газете был ее портрет…
Теперь Илита припомнила: вскоре после Нового года в эскадрилью Джапаридзе приезжал корреспондент из фронтовой газеты и, несмотря на сопротивление Илиты, сфотографировал ее. Своего портрета Илита не видела. Но, оказывается, он был напечатан и его видел даже командующий обороной Севастополя.
— Помню, помню, — говорил между тем адмирал, обращаясь к Илите. — Мы тогда, товарищ Даурова, подобрали елочку твою и записку на Нахимовской улице. А потом в нашем подземном, — он улыбнулся, — в нашем временном Доме пионеров такой праздник устроили — лучше не бывает! Наши ребятишки хотели написать тебе благодарственное письмо, да адреса не знали…
— Добрая была выдумка. — Петров кивнул, всматриваясь в профиль Илиты. — Вы из госпиталя, товарищ Даурова?
— Так точно.
— Куда путь держите?
— Сначала в штаб. — Илита пожала плечами. — А там буду думать, как попасть в свою часть… к летчикам…
— В свою часть? — Генерал Петров покачал головой. — Насколько мне известно, вы были в эскадрилье майора Джапаридзе. Так вот, эскадрилья эта уже месяц как находится в Азербайджане. Туда сейчас не добраться.
— Но ведь летные части есть и в Севастополе? — не выдержала Илита.
— Есть-то есть, — согласился генерал. — Но… — он на мгновение замолчал, — но потери в самолетах у нас немалые, а летчиков более чем достаточно. И коли так, придется вам, лейтенант Даурова, повоевать на земле…
— Я — летчик, товарищ генерал! — воскликнула Илита. — Я хочу летать!
— Мало ли кто из нас чего хочет, — устало буркнул Петров. — А война, обстановка свое требует. — Он положил руку на плечо Илиты. — Не беспокойся, дорогой товарищ, дело мы тебе подберем. Вот почему бы тебе не стать разведчицей? Не в воздухе, а на земле. Очень нам сегодня нужны разведчики, очень! — Он легонько похлопал Илиту по плечу. — Сколько у врага дивизий под Севастополем? Сколько танков? Сколько самолетов на аэродромах и артстволов в батареях? Где и как расположили фашисты свои силы? Как строят укрепления? С какой стороны городу угрожает наибольшая опасность? — Петров внимательно посмотрел на Илиту. — На все эти вопросы, товарищ Даурова, должны будете ответить и вы! Понятно? А не ответите — сдадим город… не выдержим…
— Хорошо сказал, — поддержал Петрова адмирал. — И я бы на вашем месте, лейтенант Даурова, ни минуты не колебался в своем решении: коли нужна фронту разведка, вы, как мужественный, смелый и бывалый воин, беритесь за разведку!
Илита молчала. Конечно, фронту нужна разведка, нужны разведчики. Тут двух мнении быть не может. Но ведь Илита — летчик, притом не скороспелый, а кадровый, прошедший большую школу выучки. Правильно ли это — сунуть ее в пехоту? «Неправильно, — не соглашалась в душе Илита. — И как генерал не понимает, что для меня это — обида!»
Но Петров, казалось, не замечал расстроенного лица Илиты. Он продолжал говорить:
— И лучше всего будет, если мы определим лейтенанта к тебе, — обернулся он к адмиралу, — в разведку, в хозяйство Красникова. Женщине зачастую легче проникнуть в тыл врага, в оккупированные селения, и высмотреть там всё до пылинки. А твоего молодца-матроса хоть в платье кутай, хоть платок ему на голову накинь — все отличат. Верно я говорю?