Однако не только хлебосольством и мудростью прославился Вано Гуриев. Он был народным сказителем-певцом. Песни ею — красивые и сердечные — полюбились и молодым и старым, их распевала вся Осетия.
Особенно известной стала песня о Ленине. Правда, в ее создании участвовал не один Вано Гуриев. Он придумал первый куплет, напел мелодию; кто-то из сельчан — теперь уже и не вспомнишь кто — добавил второй куплет и чуточку изменил мелодию. Так, идя по свету, песня о дорогом Ильиче набирала силу. Ведь каждый, кто прикасался к ней, отдавал словам и мелодии самую большую любовь — любовь к Ленину!
Вспомнилось Илите, как она впервые слушала песню о Ленине в доме Вано. Он запевал ее, а присутствующие здесь же сыновья и дочери тихо вторили. Слова песни и мелодия были безыскусны, просты, но Вано вкладывал в каждое словечко столько души, что сердца загорались любовью к Ильичу, — хотелось во всем походить на него, хотелось идти сквозь бури и невзгоды к тому счастливому завтра, ради которого Ленин жил и боролся, ради которого отдал свою жизнь.
И тем, кто пел песню о Ленине, и тем, кто слушал ее, казалось, что Владимир Ильич незримо присутствует среди них; он доволен этим светлым, просторным, ладно сбитым домом, построенным вместо бедной сакли, он радуется, что люди зажили мирно и богато, он благословляет их на большие, дерзкие дела…
Но вот Вано умолкал. Слезы стояли у него в глазах. Слезы — не книга, которую можно прочесть, но в эту минуту все понимали, какими чувствами полна душа простого осетина Гуриева, разделяли эти чувства…
Где теперь старый Вано? Уж наверно не сидит дома сложа руки. Он коммунист, и можно не сомневаться, что в трудную для Родины годину он, не щадя своих сил, трудится в поле.
Илита представила себе весеннее поле. Рассвет… Солнце — розоватое, нежное — кладет первую позолоту на влажную пашню. И вот навстречу солнцу шагает Вано Гуриев. Он мнет сильными еще пальцами комья земли, пробует ее языком — так делали крестьяне в старину, чтобы узнать, можно ли приступать к пахоте…
Вано и ведать не ведает, что сын его, младший Гуриев, в опасности, что, быть может, в эту минуту он лежит на Инкерманских высотах, истекая кровью…
Илита вскочила, будто ее ударили. Что это она разлеживается, когда нельзя терять ни секунды, когда бойцы из роты Гуриева дерутся из последних сил, ждут помощи от моряков полка Красникова?
Она огляделась. Где же товарищи? Куда исчез старшина Никонов? Неужели все ушли вперед, а она, позволив захватить себя воспоминаниям, осталась одна?
Она тихонько свистнула. Потом еще и еще. Никто не отозвался.
Вдруг, прорвав тишину, оглушительно затрещали на правом фланге пулеметы. Небо сразу расцвело огнями ракет.
Илита было уже двинулась вперед, когда неподалеку раздался ответный свист. Затем тихий, приглушенный голос окликнул ее:
— Эй, сестренка, куда собралась? Лежи, пока команду не дали!
«А я уж струсила! — упрекнула себя Илита. — Товарищи-то рядом. Одну меня не оставят».
Прошло еще несколько минут. Илита напряженно всматривалась в ту сторону, откуда неслось беспрестанное татаканье пулеметов. Наверно, рота Гуриева еще стоит. Впрочем, Илита не удивлялась этому. Она хорошо знала, как сражались защитники Севастополя, — они дрались с фашистами до последнего патрона, до последней гранаты; порой двое или трое оставшихся в живых сдерживали роту вражеских солдат.
— Быстрее за мной! — раздался впереди знакомый голос.
Это был не Никонов. Но кто же?
Илита вскочила и побежала вслед за матросами, которые в темноте были почти неразличимы. Она скорее угадывала их движения, чем видела.
Пробежав метров пятьдесят, Илита неожиданно вспомнила, кто сейчас подал команду. Сергей Федунов! Да, это тот самый, кто стоял дневальным в пещере разведчиков, когда она впервые там появилась! Сергей Федунов был хорошим сапером и, по-видимому, именно он вместе с несколькими саперами, выделенными ему в помощь Бритым Барсом, сделал проход в минном поле. Да, теперь дорога к роте Гуриева расчищена!
У виска Илиты свистнула первая пуля. Но Илита не испугалась, лишь отметила этот странный, неприятный свист.
В конце концов, разве не привыкла она смотреть в глаза смерти? Прошлой осенью «Ласточка» отвлекала «мессершмитты» от госпиталя, расположенного в прибрежном поселке. Почти всю зиму летала в Севастополь — более восьмидесяти вылетов сделала. Сколько пуль, сколько зенитных снарядов потратили на Илиту враги, а она жива и невредима!