В поиск группу отправлял сам Бритый Барс. Он вызвал в штаб Илиту, старшину Никонова, Петруненко и Ибрагимова. Вместе обсудили план действий. Задание у разведчиков было сложное. Партизаны, действующие в тылу врага, передали, что фашисты срочно перебросили в Крым свежие танковые и артиллерийские части — видно, готовится очередной штурм Севастополя. По мысли Красникова, Иван Петруненко, переодетый в какое-нибудь немыслимое рванье и похожий на подростка-беспризорника, каких в то тяжелое время немало бродило по оккупированному Крыму, должен был нащупать места скопления танков за разрушенным Чоргуном. А Даурова и Ибрагимов выяснят, действительно ли второй эшелон врага разместился в районе Нижнего Чоргуна за рекой Черной. Партизаны имели данные, правда не совсем точные, что за Черной скапливаются большие резервы гитлеровцев — пехотные и артиллерийские части, специально предназначенные для прорыва Севастопольской обороны.
Никонов учел каждую мелочь. Илита и Ибрагим тоже переоденутся в гражданское платье. Будут говорить, что они местные, тем более что Ибрагим сможет объясниться с татарами на их родном языке, а Илита по виду совсем татарочка. Старшина сказал, что ей лучше вымазать лицо грязью и низко повязать голову темным платком, иначе слишком уж бросается в глаза ее красота.
Наконец у каждого разведчика были соответствующие «документы» — поддельные справки, какие немецкая комендатура выдавала полицаям и лицам, работающим на фашистов.
Под прикрытием темноты промокшие до костей Илита, Иван Петруненко и Ибрагим Ибрагимов довольно быстро перешли линию фронта. Отшагали с километр, когда начался густой лес. Шли в сторону Чоргуна. Петруненко и Ибрагимов двигались бесшумно и быстро, словно переняли повадку у рыси, Илита даже позавидовала им. Впрочем, дождь и ветер так шумели, что совершенно заглушали звуки шагов.
Два раза разведчики натыкались на вражеские блиндажи. Их спасло то, что часовые прятались от ливня в укрытиях. Казалось, природа тоже мстила оккупантам: заставила их покрыть орудия брезентом, не пускала в небо фашистские самолеты; даже прожекторы не бросали свои синие столбы света — они были бессильны пробить дождевую завесу и плотные заграждения черных туч.
Часа через два остановились. Иван Петруненко должен был расстаться с товарищами. Договорились, что встретятся на следующие сутки после полуночи в этом же лесу. Ориентиром назначили высоченную ель со странно разделившимся стволом, напоминавшим рогатку. У подножия ели спрятали солдатские телогрейки и автоматы.
Попрощались. У Илиты подкатил к горлу комок, когда она пожала руку Петруненко. Ей подумалось, что они расстаются навсегда. Она с трудом подавила в себе желание сказать: «Прощай, Ваня!»
Он исчез в чаще леса. Илита долго смотрела ему вслед, смотрела до тех пор, пока Ибрагим не потянул ее за локоть.
Целый день Илита и Ибрагим ходили по селениям и хуторам, расположенным за рекой Черной. Их дважды окликали местные жители, и в обоях случаях Ибрагим отвечал по-татарски; жестикулировал, показывал пальцем на Илиту — вот, мол, сестра больна, дома есть нечего, идем к богатому родственнику.
Сравнительно легко им удалось разведать район Нижнего Чоргуна. Тут они засекли крупное скопление вражеских войск. По количеству укрытых брезентом бунтов снарядов, патронных ящиков и строений, занятых немцами, можно было судить и о численности находящихся здесь частей. Они ничего не записывали, только прикидывали в уме ориентиры, по которым впоследствии должны были ударить наша артиллерия и бомбардировщики.
На условленное место под ель, похожую на рогатку, Илита и Ибрагим вернулись раньше назначенного времени. Ивана Петруненко еще не было.
— Придет, — тихо сказал Ибрагим, словно подслушав грустные мысли Илиты.
Отдохнули. Потом Ибрагимов предложил до появления Петруненко провести беглую разведку в окрестностях селения Черкез-Кермен. Дело в том, что сведения о наличии в этом селении немцев были очень противоречивы. По одним данным, сообщенным партизанами, в Черкез-Кермене разместился чуть ли не полк вражеских солдат, по другим — кроме нескольких полицаев здесь не было никого. Если разведчики все уточнят, Бритый Барс только похвалит их.
На счастье, как и в прошлую ночь, пошел дождь.
Позади остался лес. Потом — широкая лощина. Когда-то в лощине протекал ручей. Теперь, по-видимому, он изменил направление. Но глубокое, словно срезанное бритвой русло не заросло, не выровнялось; Илита и Ибрагим шли по нему, словно по траншее.
Ровно в полночь они были у южной окраины селения. Сначала разглядели сарай. За сараем — высокие штабеля бревен и поленницы дров. Кто из хозяев будет сейчас так аккуратно складывать все это? Похоже, немецкие это бревна и дрова — то ли для дотов они их приготовили, то ли для большой кухни, может быть даже полковой.