Осторожно пробрались в сарай, отдышались. Сели рядом, касаясь друг друга плечами.
— Ай, курить охота — мо́чи нет! — прошептал Ибрагим.
Илита не ответила: знала, что Ибрагим сказал это ради словца. Он — опытный разведчик и не пойдет на то, чтобы выдать себя.
— Пошли, Ибрагим, — позвала она товарища. В сарае было холодно. Промокшая насквозь одежда неприятно липла к телу, Илиту знобило. — Пойдем. Надо двигаться, а то замерзнем. — Она вспомнила, как боролась с холодом той страшной ночью, когда «мессеры» сбили «Ласточку» и пришлось целый час коченеть в воде. Ощущение смертельного озноба, испытанного однажды, до сих пор было самым тяжелым воспоминанием для Илиты.
За штабелями бревен и поленницами дров, однако, не было ни кухни, ни каких-либо других строений. Пришлось пройти метров сто, пока в туманной мути не зачернели какие-то большие плотные пятна — то ли стога прошлогоднего сена, то ли дома Черкез-Кермена. Нигде ни пятнышка света, ни человеческого голоса, ни лая собаки.
— Странно… — Илита наклонилась к самому уху Ибрагима. — Если перед нами дома, то куда девались люди?
Ибрагим пожал плечами.
— Я в этом селении уже давно не был, — зашептал он. — Всякое могло случиться. Или жители переселились, или…
Он не закончил фразы, но Илита и без этого поняла, что́ могло случиться с мирными людьми, если они чем-то не угодили оккупантам. Расстрелять или повесить все население — это для фашистов было самым обычным делом.
— Что ж, придется проверить, — сказал Ибрагим.
Он пригнулся и двинулся вперед, быстро и бесшумно, будто кошка. Илита пошла за ним.
Темные пятна постепенно «проявлялись». Теперь уже можно было разглядеть дома. Добравшись до крайнего дома, Илита и Ибрагим долго стояли, прислушиваясь к царившей вокруг тишине.
Дождь начал стихать и вскоре совсем перестал. Ветер прогонял с неба медлительные тучи. Стало светлее.
— Может, заглянем в один из домов? — спросила Илита у Ибрагима. — Хорошо бы найти кого-нибудь из местных — глядишь, и данные бы собрали…
— Хорошо бы, — согласился Ибрагим. — Только кого найдешь в этих развалинах? — Он кивнул на дом. Тот был почти полностью разрушен — без крыши, одна стена раскололась и упала, печка разворочена. Да, жить в таких развалинах люди не могли.
Вдруг невдалеке от разведчиков резкий голос громко и испуганно крикнул:
— Хальт! Хальт!..
И длинная автоматная очередь разорвала тишину.
Разведчики мгновенно втиснулись в маленькую каморку под верандой, где хозяева, по-видимому, держали раньше кур.
На улице снова раздался крик:
— Хальт!..
Ему откликнулись голоса, выкрикивавшие немецкие ругательства. Вспыхнул неяркий свет двух или трех фонарей. Потом снова застучали автоматы. По топоту подкованных сапог, по удалявшимся голосам можно было догадаться, что фашистские патрули кого-то преследуют. Уж не Ивана ли Петруненко?
Шум затих. Затем замелькали фонари и послышались громкие голоса патрулей — немцы возвратились. По всей видимости, человек, за которым они гнались, ушел. А может быть, и человека никакого не было, ложная тревога: ведь фашистам, оккупировавшим нашу землю, за каждым кустиком мерещился партизан.
Однако эта неожиданная тревога кое-что прояснила разведчикам. Во-первых, ясно, что местных жителей в селении нет, а если и есть — единицы. Во-вторых, становится фактом, что в Черкез-Кермене размещены фашистские части и, судя по многочисленности патрулей, не маленькие. Если Илите и ее товарищам удастся благополучно вернуться в Севастополь, завтра же селение подвергнется бомбардировке.
Прошло с полчаса, и в Черкез-Кермене снова воцарилась тишина. Надо было уходить. И разведчики бы ушли, если б Ибрагиму с его острым слухом не почудилось, что за печкой кто-то есть.
Он толкнул Илиту локтем, повел глазами на развалины.
Илита пожала плечами: она ровным счетом ничего не слышала.
Тогда Ибрагим вытащил пистолет и, крадучись, направился к печке. Илита шла за ним. Они миновали первую комнату с огромной дырой в полу, заваленную полуобгорелым тряпьем. Подошли к печке.
— Кто там? Выходи! — угрожающе заговорил Ибрагим, всматриваясь в темноту. — Выходи, а то убью!
Никто не откликнулся.
— Почудилось тебе, Ибрагим, — прошептала Илита на ухо товарищу.