Михаил Иванович и сам стал похож на горца; сельчане подарили ему белую праздничную черкеску, кинжал и папаху, и он, весело поблескивая очками, сидел в этом наряде среди самых уважаемых стариков селения и пил традиционное для торжественных дней ячменное пиво.
Был митинг, и было сказано много радостных и красивых слов. Но особенно весело было Илите вечером, когда она в черкеске лихо танцевала на площади. Танец и музыка опьяняли ее, она чувствовала себя быстрой птицей; она летала над землей, еле касаясь ее кончиками сафьяновых ичигов. Калинин смотрел на Илиту с восхищенной, доброй улыбкой. А когда умолкла музыка, он все с той же улыбкой поманил ее к себе. Она подбежала и, как водится у осетинских девушек, поклонилась дорогому гостю. Счастье и радость переполняли ее сердце.
Калинин взял Илиту за руку, посадил рядом с собой. И — надо же было так случиться! — именно в этот момент с головы Илиты свалилась мужская папаха, и на ее плечи, на серую ее черкеску упали толстые черные косы. Михаил Иванович не просто удивился, он растерялся. Сняв очки, он несколько минут с изумлением разглядывал Илиту.
— Так ты девушка? — воскликнул он наконец и, рассмеявшись, широко развел руками. — Ну, теперь я вижу, что не зря про осетинский народ ходит столько легенд! Уж если у вас девчата такие, какие же у вас парни!..
Он крепко обнял Илиту, а подоспевший фоторепортер запечатлел эту сцену: девушка-осетинка в черкеске и всесоюзный староста радостно, доверительно улыбаются друг другу…
Недавно Илиту приняли в комсомол. Когда аулсовету дали для распределения две путевки в пионерский лагерь Артек, одну из них было решено предоставить Илите.
В Артеке Илита впервые увидела Харитона. Высокий, стройный, с густой шапкой черных смоляных волос, он сразу привлекал к себе внимание; серьезность и обстоятельность его суждений заставляли окружающих относиться к нему с большим уважением.
Харитон работал пионервожатым в отряде, где в основном были дети испанских революционеров. Совсем недавно их привезли в Советский Союз. В Испании, на родине этих мальчишек и девчонок, шла воина: под Барселоной, на подступах к Мадриду, на полях Астурии рабочие и крестьяне сражались с фашистами, вооруженными до зубов пушками и танками Гитлера и Муссолини. Маленькие испанцы еще жили этими сражениями; по ночам некоторые из них просыпались с криком, в котором были боль и страх; им казалось, что они участвуют в кровавых боях, что они защищают свою многострадальную родину.
Вечерами под крупнозвездным южным небом вспыхивали пионерские костры, и испанские ребята, словно став выше и сильнее, пели мужественные, гордые песни. Илите перевели слова Пассионарии — Долорес Ибаррури, ставшие лозунгом борцов с фашизмом: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях».
Костер медленно угасал, головешки покрывались серым налетом пепла, тьма, будто хищное животное на мягких лапах, медленно подступала к пионерам, и тогда они, бросая вызов этой тьме, всему черному и злому на свете, кричали, поднимая над головой крепкие кулаки: «Но пасаран!»
Илита и Харитон верили, что фашизм действительно не пройдет, что народ окажется сильнее франкистов. Харитон доверился Илите: он мечтает стать летчиком, чтобы защищать Мадрид и Валенсию, Барселону и Сарагосу. Илита завидовала ему: «Ах, если бы я была парнем!» Да, если б она была парнем, во что бы то ни стало пошла в летчики, села за штурвал самолета, сразилась бы с фашистскими стервятниками, безнаказанно убивающими мирных и свободолюбивых испанцев!
Она не очень-то верила в возможность стать летчиком — у Харитона это получится, у нее нет, — но с некоторых пор, видя самолет в небе над Артеком, всякий раз запрокидывала голову и долго-долго следила глазами за тающей в кисее облаков машиной.
Так пришла мечта о полетах в небе. Конечно, эту мечту подарил Илите Харитон. Она, хотя и неосознанно, была влюблена в него, и желание быть равной ему, достойной его, питало эту мечту, словно родник целину.
Вернувшись домой, Илита все так же горячо мечтала об авиации. Пусть это случится не сегодня, не завтра, а через год, через три, но когда-нибудь ее мечта осуществится, — настанет время и Илита поведет крылатую железную птицу над родным Фарном, над Осетией!
Она поделилась своими мыслями с отцом. Тот только усмехнулся, с укором покачав головой.
— Не женское это дело — в небе летать, — сказал он. — Оставь самолеты мужчинам, джигитам, у них и сердце потверже, и руки сильнее. Ну где ты видела, чтобы женщины летали? Нет, Илита, ты у меня будешь врачом…