Делая глубокий вдох, я разворачиваюсь и иду к маленькому столику. Я надеваю мои часы, сережки. Печаль пронзает меня, когда я понимаю, нет больше будущего с Заком! Есть только здесь и сейчас, но уже может не быть и этого.
— Мойра… Рэнделл не будет против наших отношений, того, что мы вместе, — говорит он уверенно.
Резко разворачиваясь, смотрю на него не верящим взглядом.
–Ты этого не знаешь. Ты не можешь знать этого наверняка.
Он улыбается, любя, затем подходит ко мне. Протягивая руку, он заправляет рыжий непослушный локон за ушко и смотрит на меня внимательно.
— Я знаю это, потому что немного стал понимать Рэнделла. Он очень хороший человек, я думаю, он искренне желает мне счастья.
— А счастлив ли ты, Зак? Счастлив ли ты в этом современном мире, из которого хочешь сбежать?
— Я не убегаю сейчас, так? — говорит он жестким голосом.
— Может быть сейчас и нет, но ты уже озвучил, что уедешь отсюда. Твои планы не изменились, ты так же планируешь вернуться?
Губы Зака складываются в тонкую линию, голос становится печальным.
— Да, я планирую вернуться. Я принадлежу тому месту.
Я издаю разочарованный согласный вздох и кладу руку ему на грудь.
— Я знаю. Я знаю, что ты не принадлежишь современному миру, даже если бы мне так хотелось этого.
Он приподнимает удивленно брови.
— Ты хочешь, чтобы я остался тут?
Я не была готова к этому диалогу, потому что я боюсь сказать ему что-то глупое, похожее на: «Да, я хочу, чтобы ты остался. Я влюбилась в тебя, и я не смогу дальше жить без тебя, ты стал для меня словно воздух».
Я держу свои губы крепко сжатыми, чтобы не проговориться, затем через пару минут я все же отвечаю:
— Какая разница, чего я хочу. Как и Рэнделл, я хочу, чтобы ты был счастлив, и поэтому я буду поддерживать твое желание вернуться, если это то, что сделает тебя счастливым.
Зак пристально смотрит на меня, ожидая, что я скажу что-то еще. Он выглядит недовольным от того, что я сейчас произнесла, я смотрю на него в ответ также пристально и понимаю, что просто запуталась в наших чувствах. Потому что, давайте будем честными, проще выразить чувства через секс и желание, чем поговорить о том, что действительно у тебя на сердце.
Разворачиваясь, Зак направляется к двери.
— Пойдем завтракать, и затем нам нужно собраться перед поездкой к твоей сестре.
Да, нам нужно собраться. Мы с Заком поедем на выходные в Серверную Каролину, чтобы навестить мою сестру. Она именно тот человек, который точно посоветует, что мне нужно дальше делать.
Я отрезаю кусочек бельгийской вафли, затем кладу его в рот. Мой живот скручивает от страха, я боюсь, что в любой момент Рэнделл может меня позвать, чтобы поговорить о соблазнении его племенника.
Но с каждым мгновением Рэнделл становился лишь добрее. Они с Заком спокойно разговаривают о планах Рэнделла по расширению универмагов Кеннон по всему миру. Я не могу понять, по правде Зак заинтересован в этом или просто таким образом насмехается над своим крестным отцом, но что могу сказать с уверенностью, Зак очень привязался к старику. Он общается с ним непринужденно и свободно, они обмениваются забавными шуточками, Рэнделлу это определенно нравится. Он всегда смеется над детской непосредственностью Зака.
— Так, Мойра… ты же работаешь над статьей о Заке, ты будешь ее публиковать сейчас или позже, когда он уедет в Амазонку?
Я проглатываю кусочек вафли и запиваю его апельсиновым соком.
— Ну, вообще я работаю над этим с того самого момента, как мы приехали. Это немного отличается от всех моих исследований связаных с индейцами, которые пытались адаптироваться в современном обществе, я думаю, тут вещи обстоят в ином свете. Изначально было больше шансов на успех у этого предприятия.
— Почему? — спрашивает Рэнделл, приподнимая в удивлении бровь. Зак слушает молча, продолжая завтракать, потому что он слышал это ранее. Мы обсуждали это с ним буквально на днях, когда решили отправиться в парк на пикник.
— Потому что в предыдущих моих исследованиях индейцы были коренными жителями племени, и никогда до этого не сталкивались с реальным миром. С Заком дела обстоят совершенно по-другому. Он был рожден здесь, и у него сохранились отличные воспоминания, которые могут помочь в его адаптационном состоянии. Тем более у них были сложнейшие языковые проблемы, у Зака же их нет. Он прекрасно владеет английским языком. Индейцы все говорят только на португальском, и мы усиленно занимались с репетиторами. Кроме того, у меня не было такой возможности общаться с ними каждый день лично. Я лишь провела скудный опрос, который смогла сделать при помощи переводчика, но я не имела возможности наблюдать за их успехами. Вся работа выполнялась на расстоянии, дистанционно, у меня было много материалов, и я лишь обрабатывала на основе опроса.
— Да, я понимаю. Значит, тебе будет легко оформить материал доклада, потому что ты присутствовала при процессе адаптации. Ты сможешь написать все более реально — подмечает Рэнделл.
— Точно, — говорю я ему, и затем под влиянием вины за то, что я вступила в сексуальные отношения с моим подопечным, я поспешно добавляю: — И опять, Рэнделл, у меня даже не хватает слов отблагодарить вас за такую возможность. За то, что вы смогли доверить мне такой ответственный проект.
Я замечаю, как Зак моментально реагирует на мои слова ответным взглядом, особенно после слов, что я употребила, назвав его «проектом». Я невольно вздрагиваю всем телом, потому что понимаю, что он для меня уже давно не проект и не исследование. Я думаю, ему было неприятно услышать о себе такое.
Зак смотрит на меня в течение некоторого времени, но затем его взгляд меняется, я не могу понять, о чем он думает. Мое чувство вины взлетает до небес. Я открываю рот, чтобы как-то пояснить, сгладить остроту сказанного, но Зак с шумом отталкивает тарелку и поворачивается к Рэнделлу.
— Рэнделл, вам необходимо знать, что мы с Мойрой состоим в интимных отношениях. И она до сих пор помогает мне адаптироваться, — говоря это, он поворачивается и пристально смотрит на меня, его взгляд не дает мне сказать ни слова, — помогает привыкнуть ко всему вокруг, но мы НЕСКОЛЬКО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПРОСТО «УЧЕНЫЙ И ЕГО ПРОЕКТ».
Я задыхаюсь, когда Зак произносит эти слова, он открыл наш маленький секрет настолько прямо. Мои щеки покрывает краска стыда от смущения, даже в тот момент, когда я чувствую, что Зак абсолютно прав, когда так четко подытоживает сказанное в такой неприятной форме «ученый и проект». Я растеряна.
Я словно в замедленной съемке поворачиваюсь к Рэнделлу, но он смотрит на Зака внимательно и удивленно.
— Ох, да… ну, что ж, я все понимаю.
— На самом деле, вы, скорее всего, не понимаете, — говорит Зак мягко. — Но все, что вам необходимо знать и понимать, что я тот, кто преследовал Мойру и не давал ей проходу. Я соблазнил ее, но она противостояла. Она так переживала и волновалась, что нарушает профессиональную этику, что она не позволяла себе и мысли заводить со мною хоть какие-то отношения.
Рэнделл поворачивается и смотрит сначала на меня, затем на Зака, на его лице растягивается широкая улыбка.
— Ты преследовал ее, не так ли? Ты ее склонил к сексу?
— Да, сэр. Я хотел и добивался ее, пока она не подчинилась мне, — говорит он и смотрит на меня коварной улыбкой, только мы понимаем реальное значение слова «подчиниться» в том контексте.
— Рэнделл… прости меня, — говорю я ему. — Я предала твое доверие. Мне нет оправдания.
Он улыбается мне веселой улыбкой и отвечает:
— Ну, как сказал Зак, у тебя не было особого выбора.
Я встаю из-за стола, цепляюсь пальцами за край, чтобы хоть как-то удержаться на ногах, потому что я чувствую, что я на грани срыва.
— Но… Нет, у меня был выбор. Был. И я сдалась Заку. Это было неправильно, и у меня больше нет права оставаться тут. Вы можете найти кого-то другого, я с радостью отдам свои заметки и записи. Есть очень много прекрасных исследователей практиков, которые захотели бы работать с Заком.