«Да, да, да!»
Если бы она могла, то точно бы закричала, но воздуха отчаянно не хватало. Лишь тягучее и сладкое блаженство внутри и невероятное, бешеное биение сердца.
Харпер знала, что только Джек контролирует ситуацию, но при этом к собственному удивлению поняла, что никогда ещё не чувствовала себя такой свободной. Сильной. Она отпустила себя, полностью отдалась ему. Он словно… ел её тело, её душу, её полные стыда и боли воспоминания… да, он разрывал её на части, кусочек за кусочком, пока она не растворилась в нём, и они не стали одним целым.
Она спиной почувствовала его горячую обнаженную кожу и ошеломлённо оглянулась через плечо. Лицо Джека отражало дикую, безумную похоть. Волк. Он выпустил его, и Харпер обрадовалась тому, что он доверяет ей настолько, чтобы сделать это.
Джек гладил её груди, даря невероятную, ни с чем несравнимую ласку, рыча от благоговения. Затем его ладони скользнули вниз по её животу, а его лицо опустилось к самой чувствительной части её тела. Дыхание Джека опаляло, дразнило и сводило с ума. Харпер закричала, умоляя о большем.
«Так близко, так близко…»
Когда Джек отстранился, из её груди вырвался всхлип и стон глубокого разочарования.
Но его член мгновенно нашла её вход, и крик восторга и глубокого экстаза сорвался с её губ.
Джек пронзил её одним быстрым толчком, издав громкий стон удовольствия, и этот звук бросил Харпер за черту, за грань, даже раньше, чем он начал двигаться.
Однако стоило ему начать двигаться внутри, как она кончила вновь, от пульсирующего блаженства её колени затряслись, а всхлипы и стоны смешивались с его рычанием.
Он обхватил её за талию, чтобы удержать на месте, другой рукой сжимая волосы, чтобы не дать упасть, ударяясь в неё снова и снова, в то время как волны сокрушительного восторга вновь и вновь проносились по его телу. Его член безжалостно вонзался в неё... Она умирала, умирала медленной, восхитительной смертью от избытка удовольствия. Блаженства. Эйфории.
Их ритм увеличивался, его стоны становилось громче, резче пока он не завыл от удовольствия, сжимая её бедра, врезаясь в неё последним яростным толчком… Небо, земля и воздух вокруг двигались и пульсировали на тех же сладостных волнах, что и их тела.
Они возвращались в реальность медленно и неторопливо, будто только что проснулись и открывали мир заново, смотрели на него новыми глазами, но при этом, были готовы вновь провалиться в дурманящий сон.
Джек посмотрел на Харпер, проникновенно, изучающе… словно желая заглянуть в глубь, увидеть что-то. И он определённо нашёл, что искал - его взгляд переменился, стал мягким и расслабленным. Джек улыбнулся Харпер нежно и ласково. Притянул её к себе, уткнулся носом в её шею, целуя её, целуя в губы, слизывая слёзы с её щёк. Она даже не заметила, как начала плакать.
- Ты плачешь, - сказал он, но его голос не звучал расстроенным.
- Да.
- Волчицы плачут, когда находят свою вечную пару, - сказал Джек, нежно проводя рукой по её волосам.
Харпер улыбнулась. Бесспорно, она была человеком, но, возможно, в ней также жила необузданная первобытная дикость, которая позволила ей инстинктивно почувствовать и узнать своего спутника жизни.
Джек успокаивал её, любил, смахивал поцелуями слёзы, ласково покусывал её кожу так… что она игриво вырывалась и ярко смеялась.
- Я люблю тебя, - прошептала Харпер, уткнувшись ему в шею. – Каждую часть тебя. Возможно, волка больше всех, потому что именно благодаря нему ты выжил, чтобы любить меня, когда я появлюсь в твоей жизни.
Выражение лица Джека было исполнено такой благоговейной радости, что Харпер заливисто и совершенно счастливо рассмеялась.
- Я тоже люблю тебя, - сказал Джек. Но потом посерьёзнел, лицо его вытянулось. - Они собираются запереть меня, Харпер. Мне пришлось… Я должен заплатить за то, что сделал с одним из найденных мальчиков.
- О, Джек, нет, - прошептала Харпер, качая головой. - Никто тебя за это не винит. Следователи видели фотографии, Джек. Агент Галлахер посмотрел видео. Они знают, что произошло на самом деле, знают, что у тебя не было выбора и тебе пришлось защищаться. Никто не собирается тебя арестовывать.
Джек растерянно посмотрел на нее, будто не мог поверить.
- У меня нет неприятностей?