Часть 2
Большой трёхдневный летний Праздник накануне осени готовился тщательно. Маронцы любили шум, пёстрые одежды, фейерверки, грохот петард, буйные ритмичные танцы с большим количеством ударных, бубнов и духовых, азартные и непристойные игры, и непременные скачки.
В Нижнем Городе устраивали ярмарку и танцы для простолюдинов, настольные игры под отражающими навесами и боксёрские рауты, на которые приходили тайные любительницы кровавых соплей – переодетые дамы-аристократки вместе с горничными. Там в эти дни сватались и устраивали свадьбы, напивались и буянили.
Господа собирались в саду у Мэра. Крепостной театр, гости из других штатов; быки, запечённые целиком на вертеле с экзотическими приправами из других регионов и даже с других планет, море фруктов; смотрины невест, конные состязания на ипподроме; вечеринки с друзьями, тайными шалостями и играми в «поцелуйчики», (а для взрослых – и в кое-что ещё); всё, что она так любила и чего ждала с нетерпением – теперь было ей безразлично. Мэри ждала мусорщика.
Утром Мэр лично проверил чистоту на территории завода и работу сигнализатора на замке, торжественно отомкнул цепь и, довольный собой и своим демократизмом, отпустил мусорщика в город. После его отъезда мусорщик достал из потайной щели в стене заветный кусочек удивительного металла – обломок древнего оружия, несущий освобождение.
Что ж, он дождался. Его терпение вознаграждено. Не пройдёт и двух-трёх дней, как он подойдёт к границе родного штата Алигейя. Пройдётся по пологим изумрудным холмам и лощинам, пощекочет ноги кристальными ручьями, текущими в низинах, напьётся родниковой воды, забросит в рот горсть освежающих ягод жермовника чёрного, дающего силы и энергию. Жена уже устала сходить с ума от тоски и горя, дети скоро отправятся в соседний город в новую, недавно отстроенную школу, и начнут его понемногу забывать. Он вернёт им радость и память. Он вернётся!
В радужных, пьянящих мечтах, мусорщик шёл сквозь толпу – в новых штанах и пёстрой, навыпуск, рубашке из нарипона, доставшихся от одного из прежних слуг Мэра, сгинувшего в поле, провалившись в лисий ход. На заводском дворе мусорщик принял душ в рабочей бытовке – и теперь благоухал не потом, а мылом и одеколоном.
Мусорщик шёл сквозь толпу – и его хлопали по спине, предлагали кружку крепкого тёмного пива, жареную и вяленую рыбу, свежайшие хрусткие хлебцы, маслины острого посола, кусочки исходящего пряным соком бычьего мяса на подушечках серого хлеба – мусорщик принимал всё, благодарно обнимал подвыпивших мужичков и чмокал в загорелые щёки женщин.
Простой люд не имел ничего против него. Простой люд не обращал внимания на светящийся браслет на ноге.
Напротив. Мусорщик – хоть и раб, но такой же работяга, как и они, а это почётно. Это он содержит Город в чистоте, а потому его руки не могут быть грязными. В праздничный день они не боялись жать ему руки, угощать пивом, предлагать потанцевать с их девушками и обменяться «поцелуйчиками» с их любимыми жёнушками, или помериться силой на столах для армрестлинга – и мусорщик, конечно, в большинстве случаев побеждал.
Вот на площадке у таверны загремела музыка, энергичная, грубая, чувственная и ритмичная, и алигейец включился в общий хоровод. Высокий, стройный и мускулистый, он обращал на себя внимание и девушек, и женщин; он двигался легко, не обращая внимания на больную ногу, подпрыгивал, притоптывал, кружился вместе с девушками, отрывая их от земли, утирался чистыми полотенцами, которые выносили вместе с пивом дородные хозяюшки.
Так он шёл от таверны к таверне, пританцовывая, выпивая на ходу, обнимая хохочущих девушек, хватая с прилавков фрукты и пирожки, и не обращая внимания на возмущённые, но ленивые возгласы продавцов, под смех и подначивание зевак.
Он шёл к Большой площади Нижнего Города, где обещалась его ждать знатная девушка, его будущая Свобода.
Вот и площадь. Где же она? Девушка нервно прохаживалась под часами – мусорщик узнал бы её из тысячи. Широкая шляпа и защитная вуаль скрывали лицо. На лёгком сарафане – плащ-накидка.
- Не подходи близко, - сказала она властно одними губами. – Иди за мной.
Он послушался. Девушка шла очень быстро. С другой стороны сквера, в тихом закутке, дожидался строгий, тёмно-серый кар. Мэри не стала брать свой, ярко-алый, она одолжила машину у верной и безотказной Розанны.
Мусорщик залез в машину, достал магнитодеструктор и разомкнул сигнальную цепочку. Теперь его браслет не опасен, это просто украшение, он не разгласит тайну его пребывания. Мэри затемнила стёкла, без происшествий вывезла алигейца за город и помчалась по шоссе. По обеим сторонам дороги тянулись силовые изгороди, за которыми, далеко в степи, паслись табуны и стада: слева – лошади, справа – быки. Впереди в голубом мареве клубилось море. Гуляющих и купающихся в это время на побережье не наблюдалось. Машин на шоссе было мало. Люди стремились в Город, под охлаждающие навесы, в затенённые сады и бассейны. Сейчас наступит затишье, а к вечеру праздник вспыхнет с новой силой, и ночью, ближе к утру, достигнет апогея. Им надо успеть в тенистые холмы, к морю до наступления самой большой жары.