…Мэри возвращалась домой в вертолёте начальника полиции, на чью верность и умение держать язык за зубами могли положиться и Мэр, и Банкир.
- Как ты могла, Мэри! Как ты могла! Тебе не стыдно? Ты не подумала о бедном Папочке? – этими словами встретил её едва не поседевший от горя Банкир. – Как ты могла уехать с рабом, вдвоём, на целые сутки! Ты совсем не щадишь меня! Если бы была жива мамочка, она предпочла бы умереть, чтобы не видеть этого позора! Ты понимаешь, что перешла все границы приличий! Что он с тобой делал там? Как ты позволяла? Почему без охраны? Никогда не поверю, что в этом не было твоего попустительства! Ты… о, Боги! Ты… ему… поддалась?
Лучшим способом защиты было нападение. И Мэри закатила отцу истерику.
Да она просто устроила себе пикник! Она и не думала устраивать побег, и алигейец не брал её в заложницы. Какая чепуха! Она мстила подружкам, она должна была выиграть пари! Она невинна, она просто увезла его на пикник, в залог будущей свободы, а горничная… приболела. Он не трогал её! Он благороден, он лучше всех юнцов в городе!
Мэри защищалась, как могла. Чего она только не наговорила! Ей могли бы позавидовать самые эксцентричные дамы Мароны. Даже Касперу было ясно, что добрая половина здесь – ложь. Но какая именно половина? Представлять свою единственную и обожаемую дочурку в объятиях этого монстра было выше его сил!
- Ты понимаешь, что произошедшее лучше всего представить именно таким образом, – в панике возражал Банкир, срываясь на фальцет. – Что он воспользовался тобой для побега. Иначе получается, что если он не преступник, то преступница – ты! Ведь ты украла раба у Мэра! Иначе не избежать самых грязных сплетен. Шеф поможет скрыть это дело, надо ему довериться. Он найдёт того, кто посодействовал в побеге, ведь это не ты помогла избавиться от сигнализатора, ведь нет?
- Я не воровала раба. Я одолжила, взяла взаймы! Потому что ты обещал его купить! И я не знаю, кто отключил сигнализатор. Пусть проверяют рабочих! Папочка, почему ты мне не доверяешь?
- Ты понимаешь, что после побега я не смогу уговорить Мэра перепродать дикаря? Ведь я теперь завишу от него и его длинного языка. Ты понимаешь, что ты сама вела себя, как настоящая дикарка? Тебя видели в нижнем белье! Ты, конечно, взрослая девочка, но уехать с дикарём, с рабом, с алигейцем! – Сердце Каспера останавливалось от ужаса. – Как ты могла!
Банкир не умел ругаться с дочерью. Он не умел бранить её и наказывать. Хуже того, он теперь не знал, как вообще с ней разговаривать. Что теперь его дочь, кто она, отдавалась ли она алигейцу по своей воле, или была принуждена, а если нет, как она утверждает, то почему утром её увидели в одном нижнем белье? И, наконец, что она чувствует к этому дикарю? Хотелось бы ему всё это знать, но знать было так страшно!
Банкир был трепетным отцом. Он боялся ранить её сердце неосторожным высказыванием или подозрением. Он и верил, и не верил ей. Когда-нибудь она сама всё ему расскажет. И потому он пока не травмировал свою девочку, а лишь баюкал на своей груди и промокал слёзы, слёзы разочарования, невезения, провала, слёзы безвозвратной потери.
Банкиру нужно было срочно придумывать что-то для её увеселения. Девочку надо отвлечь и увлечь! Например, устроить шикарную вечеринку. Да, это самое то! Судьба улыбнулась краешком рта – два дня назад он получил депешу из Агиракса, Юта-штат, от двоюродного брата, полковника Дарби Уотса, о том, что его сын, учащийся 3-го курса военно-морской Академии в Регойе, навестит его, погостит с недельку, осмотрит конюшни, выберет лошадей для ранчо. До конца его каникул – целый месяц. Можно и задержать.
Ради такого случая он созовёт самых видных молодых людей Мароны на бал! Мэри забудет о досадном происшествии с мусорщиком, о своих временных причудах и капризах. Он-то знает, как переключить её интерес, избавить от хандры. Чтобы только она не ходила на Центральную Площадь… только бы не ходила…
Любовь любовью, но для гарантии приличного поведения Банкир вызвал доктора для осмотра и заключил Любимую Дочку в её комнате до самого приезда родственника, предоставив самой решать проблему досуга: колотить стулья о дверь, поносить доктора самой отборной руганью, громко кричать, браниться и бросать в лицо доктору и слугам блюда с едой.
… А на Центральной Площади Верхнего Города, самом сердце города Марона, мусорщик Орт, беглый раб, преступник и злодей, был прикован к Позорному Столбу.