— Это хорошо, Барби. Опыт — это всегда хорошо! Ты смогла!
— Я тебе сейчас покажу опыт! Да я тебя! Меня чуть не сожрали волки! А ещё мужики местные надругаться, поиметь хотели в грубой форме! Да я колени до сих пор разогнуть не могу! Они как каменные! Тварь!
— Если бы ты встретила волков, тебя бы здесь не было.
Кидаюсь на него по новой. Степановна бросает тесто и ловит меня за руки. Обзывает окаянной и болезной, просит остановиться. Перемазывает в муке. А я смотрю на него и снова дёргаюсь. Глаза в глаза, зубы сводит аж до оскомины.
Дикарь, вошедший в комнату, занимает собой половину помещения. Ровно такого же объёма моя к нему ненависть. Но биться с ним не смогу. Не сейчас. Надо поднакопить силы. Потом мстить.
— Скотина! — отпихнув Степановну, ползу обратно, к своей комнате.
Сил хватает только для того, чтобы схватиться за косяк. Буравлю этого гада взглядом полным вражды и презрения. На хрена он сюда припёрся? Что ему нужно? Валил бы в свою баню! Домываться! Не-на-ви-жу!
Взглянув на меня ещё раз, дикарь спокойно прощается с хозяйкой.
— Доброй ночи, Степановна. Дрова привезу завтра. Как обещал.
Зло смотрю на захлопнувшуюся дверь. Вернуться в свою комнату не могу. Аж голова кружится. И качает. И пальцы. Пальцы ног… Я их не чувствую. Надо растереть, но я не в состоянии.
А Степановна смеётся.
— Что вас, — пауза на передых, — так развеселило?! — выталкиваю слова, как будто ножом ковыряю застрявшую в бутылке пробку.
— Надо же. Притащился проверить. Видать, понравилась.
— Кому? Кто? — истошно пищу, съезжаю по косяку на пол и, плюхнувшись на попу, широко расставляю ноги.
Ко мне подбегает пушистый кот, начинает тереться, задрав хвост. Перепрыгивает мои ноги туда-сюда.
— Дикарю нашему. Михайлову.
— Чего?!
— Да он сроду сюда не приезжал просто так.
— Боится, что в тюрьму его посадят за убийство моё, вот и прискакал. Он меня на мороз выкинул. — Оборачиваюсь, печалясь, что хлеб и молоко остались в комнате, а кот тем временем трётся активнее.
Хорошо, что у меня нет аллергии.
— Ну-ну! — смеётся хозяйка и зовет кота, качает головой, продолжая возиться с тестом. — Он ничего не боится!
Глава 2
Глава 2
Под утро я успокоилась. Разобралась в себе и пришла к выводу, что самое главное — это выполнить свою работу. Я сюда не отдыхать приехала. И пусть всё пошло не по плану. Но я должна утихомириться и вернуться к тому то, что обязана сделать.
— Доброе утро! — Выползаю из комнаты, усаживаюсь за широкий, покрытый белой клеёнкой с выбитыми цветочками стол.
Степановна ставит передо мной тарелку со свежими булочками и большую кружку тёмного дымящегося напитка.
Пробую на вкус. Эх, не кофе.
— Это что?
— Цикорий.
— Ой, — морщусь, — я такое не пью.
— Ты давай не привередничай, цикорий так-то для организма гораздо полезнее, чем ваш кофе, он нормализует микрофлору кишечника, укрепляет иммунитет, чтоб никакая соплюха к тебе не прицепилась.
Смеюсь. Степановна напоминает мне давно умершую бабушку. У неё в хате было так же уютно и тихо.
— Значит, кофе не будет?
— Не. — Хлопочет у мойки хозяйка. — Он тебе только кальций из костей вымоет. Будешь падать и ломаться.
Снова улыбаюсь. Как же всё-таки хорошо, когда не холодно. Ко мне на колени запрыгивает кот. Тот самый, что тёрся вчера весь вечер. Я не фанат разного рода живности, но если уж выбирать между кошками и собаками, то я предпочитаю первых. Кот Васька вроде милый. Глажу по спине. Он прогибается, начинает урчать. Можно сказать, даже ластится.
— Любят тебя мужики, не успела приехать, а уже шестеро на твоём счету, — смеётся хозяйка, а я даже думать не хочу, о ком речь. — А в глушь нашу зачем забралась? Чай не курорт!
— Я доверенное лицо Елизаветы Михайловны.
Степановна оборачивается. Замолкает. Хмурит морщинистое лицо и отбирает у меня тарелку с булочками.
— Знала бы, не пустила бы.
— Зря вы так. Она просто хочет окончательно разорвать отношения с бывшим мужем. Её право. Он вон какой агрессивный, небось лупил её.
Степановна бесится от моих слов. С грохотом переставляет кастрюли.
Вспомнив дикаря, я аж вздрагиваю от гнева. Внутри всё закипает. Не знаю, как буду заставлять его что-то там подписывать, когда я хочу его прибить. Ну или воткнуть ручку в красивый глаз.
— Если бы я могла, я бы её в смоле выкупала. Шмара она третьесортная, твоя Елизавета.
— Только не говорите, что дикарь застукал её с его лучшим другом и сбежал в лес, опечалившись.