— Мне очень жаль, — мои слова напоминали хрип. — Мы сможем поговорить с Иной завтра?
Кай отрешенно кивнул, но мы оба понимали: не было ничего во всем мире, что можно было бы ей сказать.
Молчание тучей заполнило пространство. Я так и не сделала ни глотка чая: не хотелось ничего, кроме окончания этой бесконечной ночи. Время близилось к пяти часам утра, на лице Кая каждая минута отражалась усталостью за целый час.
— Тебе нужно поспать, — произнесла я, вставая из-за стола и убирая наши кружки в раковину. Ладони стало непривычно прохладно без контакта с его кожей. — Ложись, Кай. Я лягу с Иви.
Он вновь отрешенно кивнул, не сдвигаясь с места.
— У тебя ведь завтра много работы, верно?
— Нужно найти, чем её шантажировать, если вдруг…
Поняла: дикарь собирался раскопать достаточно скелетов Беатрис на тот случай, если та вдруг решит играть по своим правилам, наплевав на общие договоренности. Куда в нашем прекрасном мире без шантажа, грязи и угроз?
— Тебе нужны силы, поспи, Кай.
Он тяжело выдохнул.
— Спасибо тебе, Птичка, — сказал дикарь и ушел, оставляя меня наедине с остывшим чаем.
Мысли в безутешном сознании боролись с чувствами за право первенства: женское сочувствие к Ине, беспокойство об Иви, попытки понять тяжесть на плечах Кая. Безмолвные слезы потекли по моему лицу, пока я протирала кружки от разводов после мытья.
Но это было время не моей слабости, поэтому пришлось собрать оставшиеся силы во что-то, похожее на хладнокровие, и успокоиться.
Поднявшись на второй этаж, я заколебалась прежде, чем войти в спальню к Иви. С сомнением уставилась на закрытую дверь комнаты Кая: может быть он уснул и не стоит его тревожить? А вдруг нет? Но какой с меня тогда толк?
Этой ночи принадлежали все наши сомнительные решения. Кривые, далекие от совершенства, логики и морали, покореженные обстоятельствами и скомканные под давлением противоречий, они брали власть над такими же неправильными нами.
Я приоткрыла дверь его спальни. Дикарь не спал. По пояс обнаженный, одетый только в легкие пижамные штаны, он сидел на краю кровати, уронив голову на руки. Полумрак скрывал его лицо, но не мускулы накаченных рук и широких плеч, перетекающих в крепко сложенные грудные мышцы и жесткие линии пресса на животе. Тени играли на изгибах его тела, делая фигуру еще мрачнее и внушительнее.
— Ты в порядке? — спросила я, неловко кашлянув: слишком много обнаженной кожи Кая всё еще вводило в недолгий ступор.
Он, не двигаясь с места, что-то сказал в ответ, но я не разобрала из-за прижатых к его лицу ладоней.
— Кай? Ты в порядке? — я подошла ближе, останавливаясь у сгорбленной мужской фигуры.
Вместо того, чтобы ответить, он отнял руки от лица и приобнял моё застывшее тело. Своими ладонями дикарь притянул меня так близко, что наши колени могли легко соприкоснуться. Я чувствовала жар, прилипший к моим щекам от его близости, видела капельки воды, что замерли на его сильных плечах после душа, слышала его рваное дыхание. И снова так близко.
Подавшись вперед, он опустил свою голову так, что она уткнулась в мой живот, и застыл. Несгибаемый, но переживающий чересчур много для одной ночи.
В это мгновение внутри моей головы вместо инструкций и многолетних правил поведения горел лишь огонь, исходящий от его тела. Казалось, хрупкая связь, что рождалась между нашими прижатыми друг к другу телами, могла разрушиться, стоит только произнести неправильное слово и сделать неверный вздох.
— Нет, — ответил он спустя пару секунд, пощекотав горячим дыханием мой живот сквозь ткань тонкой футболки.
Я не знала слов, что могли бы привести хотя бы сотую его часть в порядок. Поэтому медленно прикоснулась к влажным после душа волосам Кая, неторопливо разглаживая дикие пряди. Оставалось только надеяться, что в особенные моменты прикосновения могут быть сильнее слов.
— Как мне всё это исправить? — шептал Кай, крепче обнимая мою спину.
Десятки извинений за молчание крутились вихрем в голове, пока я не находила ответ. Гладила его голову, плечи, лопатки, искала на его загорелой коже смысл, который могла бы озвучить, и молчала. Пальцы дикарь сминали мою футболку, словно она стала виновником его боли.
Сколько прошло времени, никто из нас не знал, но, в конце концов, он отстранился, убирая за собой всё тепло своего тела, криво улыбнулся и пожелал мне спокойной ночи.
Когда я вернулась к Иви, рассвет преспокойно раскрывался всеми красками за окном, будто ничего этой ночью и не было. Так несправедливо.
***