На бумажных крыльях оставались трещинки и вмятины, как бы я ни пыталась их исправить.
— Давай сделаем новую, — попросила я Иви.
Жаль, что нельзя так же легко создать себе новую жизнь.
Чем ближе к ночи, тем ближе к приходу Кая. Бумажные домашние задания бесили, но они хотя бы отвлекали. Закончив с Иви уроки, я никак не могла найти себе места.
Я хотела, чтобы он поскорее пришел. Я хотела, чтобы он не приходил как можно дольше. Я хотела закрыть бесконечное множество беспокоящих меня вопросов. Я хотела спрятаться под одеялом и ни о чем никогда не говорить. Я хотела покончить с этим и одновременно тянуть это до бесконечности.
К счастью, Кай не слышал мои мысли и вернулся домой даже раньше, чем обычно. В руках дикарь держал два небольших букета ярко-розовых кустовых роз, один из которых, мило смущаясь, сразу приняла Ивей. Второй он с такой нежной улыбкой протянул мне, что мои щеки вмиг окрасились в оттенок под стать цветам.
— Спасибо, — тихо произнесла я, разрываясь между неловкостью, тревожностью и расцветающей с новой силой влюбленностью.
— А маме? — нахмурилась девочка.
— Как только мама вернется, я верну ей весь цветочный долг, — Кай наклонился к Иви и оставил поцелуй на её по-детски округлой щечке.
Когда его темно-карие глаза вернулись к моим, я перестала обращать внимание на душащие мысли, которыми весь день страдала. А стоило его горячим губам точно так же прикоснуться к моей щеке, как он сделал мгновение назад с племянницей, вовсе их ненадолго позабыла.
— Разберемся с Иви и поговорим, хорошо? — прошептал он, задержавшись у моего уха.
Оставалось только кивнуть и отмереть. Если глупая Джуни в том же духе продолжит отключаться при дикаре, разговор будет недолгим.
Кай положил руку на мою талию, в очередной раз заставив приток тепла окутать меня от макушки до пят, и потянул на кухню. За ужином он расспрашивал Иви о школе, том мальчишке, с которым она недавно «подралась», новых учебниках и старых учительницах, стараясь свести все её вопросы о маме к простому «скоро вернется». Я молча жевала запеканку и жалела о том, что так и не придумала никакого плана.
Что за разговор? Почему так скоро? Пузырь уюта и влюбленности вот-вот мог лопнуть.
Может, мне рано говорить о себе? Может, это на самом деле не имеет какого-то значения? С чего я вообще решила это делать?
Утекающие в никуда минуты тащили меня в дыру сомнений.
— Птичка? — сказал Кай, словно уже не в первый раз ко мне обращаясь. — Ты опять слишком много думаешь?
— Да я что-то… — откашлялась, — не услышала. Что?
— Вкусно? — дикарь повторил свой вопрос.
С твоими губами на моих всё было повкуснее, конечно…
— Да, да, очень!
Словно услышав в моих словах отвлеченные ноты, Кай с подозрением прищурился, но вернул своё внимание к Иви. В стеклянной вазе по центру стола гордо устроились нежные розы, и каждая из них – это отдельный вопрос: как лучше, как правильно? Сложно. Правильное не всегда является лучшим, а лучшее – правильным.
Я пыталась потянуть время, пока Кай укладывал племянницу, прибирала кухню. Срочно необходима стратегия, но все мысли упирались в тупики нерешительности, останавливались, не находя себе окончаний, и уходили, не оставляя за собой ни следа решения. Желание впервые быть полностью честной конкурировало с желанием оставаться в своеобразном пузыре счастья максимально долго.
— Джун? — я услышала глубокий голос Кая, доносившийся из гостиной.
Время вышло, прятаться за кухонной стойкой от дикаря, всех разговоров и проблем – решение хоть и приятное, но инфантильное. Пора взрослеть и отвечать за себя.
С парой глубоких вдохов и выдохов я притворилась, что собралась с силами, и, покинув безопасную кухню, очутилась в гостиной. Сначала даже не нашла Кая: он сидел на полу, спиной облокотившись на диван и откинув голову на его мягкое сидение. Устал.
Полумрак окутал его мускулистую фигуру, мягкий свет из коридора отбрасывал тени, что подчеркивали высокие скулы и пухлые губы. Даже не задумываясь, я устроилась на ковер рядом с ним, хотя и диван, и два кресла в комнате были свободны. Дистанцию держать не хотелось.
Мужчина, не открывая прикрытых глаз, протянул руку ко мне и переплел наши пальцы. Страшно: я могла лишь надеяться, что это происходило не в последний раз.
— Завтра Эйрменд хочет увидеться с Иви, — тихо сказал он, большим пальцем выводя на тыльной стороне моей ладони множество кругов.
Так это «поговорим» посвящено ситуации с Иной? Дьявол, а я себя часами накручивала с таким упорством, что в глазах уже темнело. Наверное, моё мимолетное облегчение от слов дикаря было бессовестным по отношению к Ине.