Открытая провокация и бессовестная наглость заставили меня и дикаря на секунду потерять дар речи. Кай резко выдохнул, а руки его сжались в кулаки. Что бы он ни собирался сказать, Эйрменд перебила его элегантным взмахом пальцев, словно отмахиваясь от надоедливого насекомого.
— Ладно, неважно, — сказала она. — Где он? Где ребенок Инессы?
— Оставьте сумку здесь, миссис Эйрменд, — Кай неопределенно указал на диван, голос его звучал жестко, грубо и бескомпромиссно. — И извинитесь. Она не глупенькая дурочка.
— Кай, не нужно… — начала я, смущаясь и не желая усложнять ситуацию. Еще как дурочка, только Беатрис не должна была это так быстро понять.
— Обязательно принесу свои извинения, как только она докажет мне обратное. Ребенок, — она посмотрела на наручные часы. — Я спешу.
— Пожалуйста, давай закончим с этим, — прошептала я Каю, видя, как он еще сильнее заводится, и удерживая его за предплечье. Вместо извинений нам на самом деле нужна нормальная жизнь без навязанных встреч с настоящими мегерами. — Пожалуйста, Кай.
Он коротко кивнул, но я видела, что это был далеко не конец. Дикарь терпел, пытаясь выстроить приоритеты и не проиграть Беатрис. С каждым произнесенным ею словом я убеждалась, что нам с Каем в таких играх еще не хватало опыта, что противник в лице этой белокурой пантеры воспринимал нас как десерт, а не оппонентов. Никакой информации на семью Эйрменд в злополучных бумагах не обнаружилось, вот и приходилось забывать о гордости, проглатывая ответные оскорбления.
Кай постучал в дверь спальни, где ждала Иви, и заглянул к ней, прежде чем полностью открыть дверь. Девочка в бежевом шерстяном платьице сидела на кровати, смущенно улыбаясь уставившимся на нее взрослым. Я заплела её черные волосы в две длинные косички, выделяя бледное личико и поразительно яркие голубые глаза, так похожие на ледяные глаза сенатора Эйрменд.
— Это девочка, — пробормотала Беатрис, делая осторожный шаг в спальню.
Женщина вошла, оставляя брендовую сумку, как сказал Кай, в кресле со своим ассистентом, и медленно закрыла за собой дверь. Казалось, что стоило ей увидеть Иви, и её маска вновь дала слабину. Может, внучка напомнила ей о маленькой Ине? Когда-то и она была прекрасным ребенком, сродни фарфоровой кукле.
Мы застыли в ожидании. Время, как назло, тянулось бесконечно.
— Может, глянем что-то? — я протянула Каю нолис, который специально захватила из дома, чтобы отвлечь дикаря.
Он согласился. Мы устроились на диване, включив случайный фильм. Конечно, глазами Кай смотрел в экран, но мыслями был максимально далек от сюжета, и я его понимала. Слишком много эмоций, слишком много слов, слишком много рисков, а не прошло и часа.
Элизабет, так просто и безобразно сдавшая меня Эйрменд, молча набирала сотни сообщений в своем планшете.
Будет ли Беатрис использовать полученную информацию против нас? Как? Могла ли она связаться с моей семьей? Каков мотив? Что можно предпринять?
Слишком много отклонений от сценария. Прошла уже половина фильма, а я не запомнила и имени главного героя. В какой-то момент Элизабет подошла к двери спальни и неуверенно постучала.
— Госпожа Эйрменд? — произнесла она, слегка приоткрывая дверь.
— Что? — мы услышали недовольный голос Беатрис.
— В три заседание, нам нужно ехать, осталось всего лишь пятнадцать минут…
— Подождут.
Кивнув, ассистент вернулась на свое место. Когда наш с Каем фильм подходил к концу, она вновь постучала в дверь.
— Госпожа Эйрменд, заседание…
— Что?
— Оно заканчивается, сенаторы интересуются, где вы…
— Я всегда где-то рядом.
Когда девушка снова села в кресло и принялась отвечать на десятки писем, мне даже стало её немного жаль.
— Наверное, сложно работать на миссис Эйрменд? — спросила я, впервые обратившись к ней.
— Это большая честь для меня, — ответила Элизабет, не отрывая глаза от планшета.
Да, но никакая честь не отменяла катастрофической сложности.
Спустя еще один бессмысленный фильм (Элизабет уже не пыталась сообщать о каких-либо встречах) Беатрис, наконец, вышла из спальни. Я сразу же проверила Иви – не плачет, не расстроена? Но девочка была в порядке, спокойно продолжая играть со своим зайцем. Лицо сенатора не выражало ровном счетом ничего, поэтому её настроение оставалось сплошной загадкой.
— Я сообщу тебе о следующей встрече, — сказала она Каю.
Желваки заходили на челюсти дикаря. Он облокотился на стену, сложил руки на груди и всем своим видом выражал скопившееся внутри напряжение и гнев.
— Не будет следующей встречи. Мы договаривались об одной.
— Я передумала, — просто парировала женщина, направляясь к выходу.