Глава 15
Маленькие пальчики запутались в моих длинных растрёпанных волосах. Иви в очередной раз слишком сильно потянула за прядь, заставляя меня втягивать сквозь зубы воздух. Девочка на протяжении уже десяти минут искусно пытала меня. Дикарь позавидовал бы ее таланту, если бы видел это. Полчаса назад меня разбудил шум на нижнем этаже, а спустя какие -то секунды дверь в комнату с грохотом отворилась. Мини-Смерч с двумя хвостиками на голове ловко запрыгнула на кровать и ужаснулась открывшимся ей видом. Болезненно бледная кожа, опухшие красные глаза, искусанные до крови губы напугали бы любого взрослого, но пятилетний ребенок со странным упорством начала оживлять этого зомби. Пока я согревалась под струями душа, она принесла несколько шоколадных батончиков и кружку горячего какао, при этом пролив больше половины жидкости на лестнице. Затем, после небольшого, но так нужного мне перекуса, Иви решила, что с легкостью сможет "навести порядок" на моей голове. Я сомнительно, с опаской посмотрела на нее, но она лишь отмахнулась. - Это проще простого, - сказала она, распутывая локон, - Мама всегда красиво причесывает меня за пару минут. - Мама? - тонким, почти визжащим голосом переспросила я. Девочка кивнула и продолжила завязывать мои волосы в замысловатые узлы. Мне стало стыдно за свою глупость. Конечно, у ребенка должна быть мать. Даже у дикого малыша есть дикая мамочка, которая его причесывает. Логично предположить, что где-то бродит и дикий папаша, защищающий свою семейку. Мысль, что отцом Чуда является Кай, я быстро отмела, потому как слышала и видела, как девочка к нему обращается. Как к другу, а не как к отцу. Может быть, у меня никогда не было нормальных теплых отношений с отцом, но примерно я понимаю, что они из себя представляют. Я бы не стала называть своего отца "засранцем". Ублюдком, мерзавцем и стервятником - да, но не "засранцем". Возможно, утренняя гостья дикаря и есть мать Иви? А глаза малышки - это такая же аномалия, как я сама. Тогда, пожалуй, я смогу уговорить женщину помочь, ведь, смотря на Чудо, можно смело сказать, что девочка воспитанна и добра. От кого же ей получить эти качества, как не от матери? Или женщина не имеет ничего общего с ребенком и просто посмеется над моими жалкими попытками спастись. - Случайно, не твоя мама была здесь сегодня? С утра? - спокойно, не выдавая бушующего во мне шторма противоречий, спросила я. Девочка радостно вскрикнула и, быстро развернувшись, так чтобы смотреть мне в лицо, начала быстро и сбивчиво говорить. - Да! Ты ее видела? Правда, она очень красивая? И умная! Даже умнее Роуз и Кая! Я, не ожидая таких вопросов и восторгов, сконфужено покачала головой. Плечики Иви поникли, как и ее улыбка. Красивая? Разве такое ужасное существо как дикарка, как я, может быть красивым? Я внимательно присмотрелась к Иви. Аккуратные детские черты лица, огромные, чистые синие глаза, маленький носик, ровные белые зубы. Если не обращать внимания на ее волосы, то она будто сошла с иллюстраций однообразных нудных сказок о великолепных белых принцессах. Всегда с легкостью могла сказать: "Я отвратительна". Это также просто, как "Кай уродлив". Но, пусть даже мысленно, произнести подобное про девочку - клевета. Ивей красивая. У нее черные, как смоль, волосы, но она прекрасна. - Джун, - осторожно начала она, - А твоя мама красивая? Сознание мигом нарисовало образ родительницы: холодные, ледяные, давно поблекшие голубые глаза, которые всегда смотрели на меня с жалостью и пренебрежением или не замечали дочь вовсе, прикрыты прозрачными линзами строгих очков, длинные янтарные волосы собраны в тугой пучок. Диана Уолис - храбрая, умная, целеустремленная девушка. Диана Моретти - хитрая, жестокая, живучая женщина. Но будь ей двадцать или сорок, она красива. Наверное, поэтому они с отцом до сих пор вместе: ему с ней удобно. Диана не опозорит его в высшем свете, вовремя замолчит или, наоборот, удивит окружающих своей начитанностью, легко наладит контакт с другими "счастливыми" женами чиновников. Она не спрашивает Николаса о том, где и с кем он ночевал. Отца может не быть неделями, и тогда все переходит в ее ухоженные руки: документы, встречи, заседания. Она спокойно, с пластиковой улыбкой на фарфоровом лице, выслушает гневные тирады недовольных и так же мирно поставит свою размашистую роспись на документе об их моральном и финансовом уничтожении. Моя мать может все. Иногда я мечтаю быть ей. Но потом вспоминаю, что ее собственный муж не питает к ней никаких чувств: ни любви, ни привязанности. Мне кажется, что их отношения чисто деловые, не подкрепленные ничем кроме работы и власти. - Да, Иви, - хрипло прошептала я, - Она красивая. Но её красота пустая, ничего не значащая. Если в улыбке Иви можно увидеть весь ее очаровательный, добрый, сказочный мир, то за оскалом Госпожи Моретти скрываются отчаяние, одиночество и жестокость. *** Вот уже тринадцать секунд, облокотившись на дверь, Кай рассматривал какую-то невидимую точку на стене, его губы крепко сжаты, руки сложены на груди, глаза сужены. Несколько минут назад Иви выбежала из комнаты, а вслед за ней, ни разу не взглянув на меня, вошел он. Я, сидя на краю кровати, ждала. Действия, нападения, оскорбления, крика, насилия, да чего угодно, лишь бы разорвать эту тяжелую тишину и быть на шаг ближе к свободе или неминуемому падению. - Откуда ты узнала об элинере? - без малейшего интереса, ничего не выражающим голосом, спросил Кай. - Откуда он у вас? - сглотнув, парировала я. Две долгих секунды мерзавец обдумывал свой гениальный ответ. - Нашел, - ответил он. - Как и меня? - пробормотала я. - Элинер, в отличие от дохлых девушек, в лесу не валяется, - насмешливо ответил мерзавец. "Дохлая девушка". Я была отвратительной, ужасной, уродливой, но "дохлой" - никогда. Гребанное разнообразие. Почему моя жизнь должна постоянно рушиться? Сначала умерла мечта о правильной, светлой дочери Моретти. Потом страшную, темную Джун положили в гроб вместе с единственным любящим ее человеком - Евой. Затем еле-еле ожившую тень чудовищной девушки оставили погибать на диких территориях. И, возможно, это стало было достойным финалом всей ее жизни, но нет, в ней проснулся долбанный суицидник и она ведет переговоры с образованным, богатым дикарем, у которого имеется секретный препарат, способный уничтожить все порядки Республики. Почему именно я? Я ужасный человек, мечтающий передать свою проклятие любому другому невинному ребенку. Почему не у Робертсов родился неправильный ребенок? Почему не у семьи Ренок? Почему девочка, а не мальчик? Почему сейчас, а не через двадцать лет? Почему здесь, в РСШМ, а не где-нибудь за ее бескрайними, неорганизованными пределами? Почему именно я? - Через два месяца ты уже будешь в чертовом городе. Хватит реветь. Голос мерзавца, сильно отдающий презрением, вывел меня из оцепенения. Кончиками пальцев я попробовала вытереть влагу со щек. Занимаясь самобичеванием, настолько расклеилась, что даже не заметила собственные слезы. Сколько литров я уже выплакала? - Ка-кое, - откашлявшись, спросила я, - сегодня число? Утром третьего сентября ко мне подошла Сара и средством шантажа "упросила" принять участие, по ее словам, в "удивительном приключении" - походе на опушку леса, почти на дикие земли, лишь при тусклом свете звезд. - С нами будут парни, - объяснила она, - Нечего бояться. Ночью на четвертое сентября эти защитники напились и заставили ее станцевать стриптиз. Догадываюсь, что именно это произошло, пока я, опозоренная и униженная, царапала лицо острыми ветками, спасаясь от угрозы стать продолжением их развлекательной программы. - Тринадцатое. Девять дней. Двести шестнадцать часов. Огромное, просто ошеломляющее количество минут. "За одну треть этого времени можно обнаружить и уничтожить целую общину дикарей в самой гуще какой-нибудь необъятной тайги, - декламировал нудный голос разума, - а найти дочь руководи