но обнимает свою маленькую дочь, восьмилетнюю дикую дочь. Изображений со мной больше не было, но были вклеены ещё пара снимков мамы. Никогда не видела признаков старения на её лице, никогда не думала, что у нее появлялись морщины и темнели круги под глазами, Диана - это что-то вечное и постоянное для меня. Как и любая мать для своего ребенка. Но эти снимки не то чтобы явно «говорили» о её возрасте, они «шептали», что время не бесследно проходит даже для нее. Их сделали около семи или восьми лет назад, и все досье не обновлялось, наверное, столько же. Подозревая, что точно такие же документы и в в остальных папках, я убрала на место эту и протянула руку к следующей. Сара Робертс мило улыбается на камеру, стеснительно накручивая локон своих великолепных волос на палец. Эта кукла позировала даже диким мятежникам. Я нахмурилась, поверхностно просмотрела пару абзацев. Закрыла. О реальной, настоящей девятнадцатилетней Саре я знаю намного больше, а список добрых дел, совершенных этой уже одиннадцатилетней противной девочкой, меня мало интересовал. Взяла другую папку, открыла и чуть похолодевшими губами вслух тихо прочла первую строчку - «Джун Моретти». Взгляд упал на старый снимок уродливой, нескладной дикой девчонки. Я всматривалась в её черты лица так, будто никогда не видела этого человека, будто не она ежедневно смотрела на меня из отражения зеркал, будто мне не омерзительно вообще разглядывать её карие глаза. Это досье было точно таким же, как и остальные, за исключением около десятка вложенных бумажек - заключений генетических экспертиз. Каждая твердила одно и то же: Предполагаемый отец: Николас Моретти Ребёнок: Джун Моретти Вероятность отцовства: 99,985% Даже дикие шпионы сомневались, что я дочь Моретти. Даже дикие шпионы не верили, что у него может быть ТАКОЙ ребёнок. Мне оставалось только горько усмехнуться и попытаться собрать осколки своего мнимого хладнокровия в кучу. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как чертова половица поддалась моим тщетным усилиям, но я точно не хотела сейчас объясняться с Каем, если вдруг он здесь объявится. Я вскрыла пол в библиотеке, нашла там тайник с кучей досье на влиятельнейших людей штата и их семьи, ужаснулась собственным фотографиям детства, поняла, что среди высшего окружения полно шпионов, о, ты приготовил тосты? Это будет эпичным концом моей истории. Удивительно, но я быстро сумела все собрать обратно и вставить половицу так, будто никто ее не терзал и не проклинал около десяти минут. Я хотела фломастеры и календарь? Передумала. Буду следовать моде, проделаю дуры в полу и спрячу туда свои немногие пожитки. Медленно спускаясь по лестнице на кухню, я лихорадочно задавалась вопросами, ответы на которые остались спрятаны в полу. Кай не знает, кто я. Но его дом явно все знает. Пыль говорила о том, что тайник давно не открывали, информация досье не обновлялась около восьми лет. Сколько было Каю, когда её собирали? Пятнадцать? Шестнадцать? Не мог ведь подросток лезть во взрослые, республиканские дела? Мог? И все это время скрывал, что знает о моем вранье? Зачем? Знает или не знает... А если знает, что предпринял? И если не знает, что предпримет, узнав? Всё может рухнуть к черту, если до сих пор не рухнуло... А что «все»? Разве у меня есть система или план? Глупости. - Что опять не так? Углубившись в свои отчаянные, мрачные мысли, я не заметила, как дошла до кухни. Зато это заметил Кай. Он недовольно смотрел на меня, сложив руки на груди. Испорченный свитер сменился на яркую футболку с каким-то логотипом. На мирно разделяющем нас столе остывали аппетитные с виду тосты, там же стояли две чашки с дымящимся горячим напитком - чаем. Что не так? «Чихнула и немножко сошла с ума», - подумала я и пожала плечами. Скоро это станет моим любимым жестом. - Ты до сих пор не успокоилась? - раздраженно спросил Кай, садясь за стол. Это риторический вопрос? Я буду спокойна тогда, когда мои волосы засияют белизной, а глаза загорятся голубым пламенем. - Успокоилась, - я осторожно присела, неловко протянула руку к чашке. Принятие пищи несколько интимно. И насладиться им можно только в одиночку. Я молилась, чтобы телефон Кая снова противно завибрировал, и дикарь испарился. - Откуда ты знаешь про книги? -неожиданный вопрос дикаря, сейчас намазывающего тонкий слой джема на тост, меня, конечно, встревожил. Вломилась в кабинет отца и десять лет читала его запрещённые собрания. - Мои родители, - я сглотнула, - Преподаватели. Точнее, отец. А мама - доктор, поэтому я в курсе насчёт эли... Я замолкла, хлебнула чаю. Представить Николаса Моретти учителем в какой-то младшей школе оказалось слишком трудным даже для моего воображения. Кай спрашивает о том, что может легко узнать, заглянув в тайник кабинета. Неужели он не видел тех проклятых папок? - Нера, - я продолжила сбивчиво лгать, - А твои? Мужчина и женщина, чьи счастливые лица запечатлены на фотографиях в кабинете, вполне могли быть докторами, учеными, летчиками или учителями. Учителями, у которых в домашней библиотеке куча засекреченной информации. - Почти то же самое, - он слабо улыбнулся, - Ты ведь ещё учишься? - Осталось только получить диплом. Он приподнял бровь. Да, я не выгляжу как почти двадцатилетняя выпускница. Но и он не смахивает на прилежного гражданина Республики. - Где? - заинтересовался он, - В каком университете? - Высший Моретти, - пробормотала я, - А где учился ты? Он ведь учился? Дикари и учеба... Дикари и книги. - Высший Грейсон, - он кивнул на тосты, - Кушай. В каждом штате есть несколько университетов, а самые богатые и влиятельные из них называются Высшими. Естественно, Высший Дорианс, главный университет столицы, а значит, и всей Республики, был мечтой любого студента, но и Моретти занимал многие почетные места. Учиться в таких заведениях - привилегия богачей. И уж точно там нет места дикарям, но если твоей фамилией назван целый штат... В общем, учиться мне почти никто не мешал. Родители Кая, в отличие от моих, не были Белыми сенаторами, поэтому факт его обучения в Высшем университете меня немного шокировал. Хотя в Грейсоне ведь терпимы к дикарям... Но не к совершеннолетним и скрывающимся от закона! Мне нужно было все обдумать. - А где Иви? Дикарь сегодня разговорчивый, а у меня, черт возьми, ни одного нужного вопроса. - В школе. - Она хорошо учится? - Да. - Её не обижают? - А почему её должны обижать? Будто бы я не знаю, каково быть тёмным ранимым ребёнком, окружённым толпой Белых бессердечных задир. - Не все же... толерантны. - Иви учится в смешенной школе. Я открыла и спустя мгновение закрыла рот. Иви учится в заведении, которого существовать не должно даже в учебнике истории. Смешенные школы действовали сто лет назад вне Республики, однако, быстро сгнили. Конечно, темному ребёнку легче в такой школе, но от них не легче миру. Не должно государство устраивать сборища диким детям. - Она ведь твоя племянница? Кай шумно выдохнул, откинулся на спинку стула. Похоже, лимит его терпения на сегодня исчерпан. - Ина - жена моего старшего брата, - спокойно произнёс дикарь, подтвердив мои теории насчёт фотографий, - Вдова.