Этому рисунку было далеко до тех совершенных картин, представленных в немногочисленных галереях искусства Республики. Этой маленькой художнице было далеко до взрослых профессионалов, изображающих высокопоставленных чиновников.
Рисунок стоил не миллионы, он был бесценен. Далеко не совершенный, но идеальный.
Сюрприз для меня. Моя птичка.
— Иви, это... - голос больше похож на срывающийся шёпот из-за переполняющих меня эмоций. Я откашлялась. - Это чудесно. Это очень красиво. Потрясающе. Это... Спасибо.
Судя по моей речи я больше напоминала пятилетнего ребёнка, но мне было плевать. Плевать и на то, что я улыбалась. Все моё внимание сосредоточилось на этой нарисованной только для меня птице и на буквально светящемся личике Иви.
— Тебе правда нравится? - она покачалась на носочках и робко протянула мне лист.
— Да-да-да, - со стороны я напоминала заведённого кивающего головой болванчика. - Очень нравится. Спасибо.
Я с трудом подняла взгляд и увидела глаза Ины, наполненные гордостью за свою дочь. Ева смотрела на меня так же, будто я совершила великое научное открытие и спасла миллионы, а не просто получила отличную оценку. Для матери, не только родной, гордость за своего ребенка - это гордость за саму себя, за то, каким она сумела воспитать маленького человека. Когда я была маленькой, Ева говорила, что мама гордится мною. Молчит, не хвалит, не улыбается, но гордится. Естественно, это делало меня счастливой: я крутилась вокруг Дианы, по большей части раздражая её, еще больше усердствовала в школе, участвовала в олимпиадах... А когда мама прозрачно намекала на свое безразличие к этому всему, я, вспоминая слова тети, думала, что это отец не разрешает Диане показывать, что она меня любит. Не знаю, почему, но малышкой я уже понимала, что от Николаса Моретти отцовской любви и заботы я не получу никогда. Со временем мне медленно открывалась правда: единственным человеком, который чувствовал гордость и радость за ничтожные "победы" дикой девчонки, была только Ева.
— А почему птица? - все еще немного заторможенно поинтересовалась я у Иви.
Девочка, словно стесняясь, пожала хрупкими плечиками, а ее улыбка стала чуть шире.
— Ты такая же маленькая и тоненькая, - хихикнула Чудо и хлопнула ладошками. - И как будто улетишь в любой момент. Как птичка.
Ина тихо рассмеялась, умиляясь словам дочери, а Кай скрыл смешок приглушённым кашлем. Он то знает, что я действительно пыталась улететь, и своими же руками меня поймал.
— А ты как крошечный и мягкий котёнок, - я прижала лист к груди. - Спасибо, Иви. Я сохраню его.
Неловко я взяла ладонь девочки в свою и от того, что никогда не была вообще так близко с ребёнком, никогда не благодарила его, никогда не чувствовала себя такой... Такой радостной птичкой, не знала, как выразить свою благодарность и чувства. Я не знала, можно ли мне обнять Чудо. Я то сомневалась, однако пятилетняя девочка без малейших колебаний, прижавшись своим маленьким телом ко мне, обвила руками мою шею. Иви пахла странным сочетанием ванили и яблок, чем-то сладким и свежим; красивая, хрупкая девочка, еще совсем малышка, и уже сумела разукрасить жизнь "потухшей" взрослой. Конечно, я улыбалась, улыбалась так, как никогда прежде наедине с собою, конечно, когда Чудо отстранилась, я неосознанно чуть сжала руки на талии девочки, и, конечно, когда она стеснительно поцеловала меня в щеку, я была готова сама сесть за стол и рисовать для нее рисунки. Была готова часами сидеть рядом с ней перед телевизором, смотреть дикие мультфильмы, глупые комедии. Была готова научить её играть в те игры, которыми в детстве занимала меня Ева. Была готова почти на всё.
*** Ина и Иви остались на ночь.
Белая в широких пижамных штанах и такой же свободной футболке полулежа сидела на диване с огромной миской попкорна в руках. На экране телевизора снова шли бессмысленные, скучные и однообразные фильмы, Ина пролистала каналы трижды, прежде чем с разочарованным вздохом остановиться на каком-то мультфильме про кота и его девочку-хозяйку. Естественно, герои были Белыми.
— Я это смотрела, - зевнув, протянула Иви, головка которой облокачивалась на мамино плечо.
— А я не смотрела, - ответила Ина и поцеловала девочку в макушку.
Я сидела с другой стороны, обняв ноги руками и положив на них подбородок. Осень не так чувствуется в городе, как здесь, в чаще леса. Мне даже нравилось поглядывать в окно и наблюдать практически новое для меня буйство красок. Пожелтевшие листья, пасмурное небо, холодные вечера - всё привычное для диких земель было не тем, что можно увидеть в мегаполисах. Зачем людям слякоть и опавшие на чистые тротуары листья, если можно "выключить" природу?