Рядом со шкафом я увидела еще одну дверь. Она такая же, как и та, через которую в комнату зашёл дикарь, но приоткрыта и оттуда лился яркий свет. Поразмыслив несколько секунд, я решила, что стоит провести разведку.
Если бы за этой дверью я обнаружила комнату для пыток, разлагающиеся трупы, черт, даже проход в другое измерение, я бы не впала в такой ступор как сейчас. Это ванная комната. В смысле: нормальная, человеческая, современная ванная комната. С огромной душевой кабиной, зеркалом, унитазом, раковиной, разными гелями, шампунями, и кучей других флакончиков и баночек.
Постояв в шоке еще минуту, я зашла в уборную и попыталась закрыть за собой дверь. Черт, здесь нет замка, если мерзавец вернется в ближайшие десять минут, он без проблем войдет сюда.
Но природа и физические потребности организма взяли верх над тихим голосом разума.
Подойдя к раковине, я испугалась своего собственного отражения. Огромные, налитые кровью, карие глаза с черными кругами под ними смотрели на меня из зеркала. Потрескавшиеся, разорванные в кровь, полные губы сложились в тонкую линию на бледном, истощенном лице. Спутанные, длинные (чуть ниже пояса), темно-каштановые, вечно ненавистные мне волосы дополняли эту картину восставшего трупа или почти убитого зомби.
Я открыла кран и, не удержавшись, выпила немного воды. Нектар богов для сухого горла. Умылась и собрала волосы в подобие косы, потому что одной рукой это сделать довольно таки проблемно. Но, можно сказать, есть прогресс: я чувствую покалывание и жжение в левой руке.
Но этот мимолетный порыв облегчения моментально сдох. За дверью раздались тяжелые шаги. Ох, черт, дикарь решил меня проведать и добить. А, собственно, почему я еще жива? Может быть, правда, опыты ставит...
Я решила не выходить отсюда: инстинкт самосохранения наконец-то включился, но ожидание медленно сводило с ума. Прошло несколько, казалось, бесконечных минут, прежде чем я услышала хлопок закрываемой двери. Через некоторое время я выглянула из своего убежища. Пусто. В комнате никого нет, за исключением странного запаха.
На журнальном столике у окна лежал поднос с... Едой? Он правда думает, что я собираюсь есть?! Идиот. Дикий идиот. "Что бы это ни было, оно может быть накачено наркотиками, которые колол мне дикарь, и..." - внутренний голос очень некультурно прервало громкое урчание в животе. Последний раз, когда я ела, был... Кхм... Давно, в общем. "Я даже не знаю, что это," - сделал еще одну попытку голос разума. И, как ни странно, я его послушала. Какой-то напиток насыщенного красного цвета, глубокая тарелка с теплой жидкостью и несколько булочек, доверия, мягко говоря, не внушали, но волчий аппетит вызвали мгновенно.
"Маленькая булочка. Малюсенький кусочек маленькой булочки. Что мне от него будет? Он мог что-то подмешать в эти блюда, но не сюда," - рассуждала я, и, сдавшись, протянула руку к подносу, отломила небольшой кусочек от булочки, который мгновенно растаял у меня во рту. Ох, она теплая, превосходно пахнет и хрустит... Кажется, даже внутренний голос наслаждался этим великолепным вкусом. Я уже потянулась за остальной её частью, как вдруг резко остановилась.
Нет. Я не животное. Меня не надо кормить, прежде чем убить.
Я отошла от стола как можно дальше, но предательский аромат был повсюду. Я спаслась от него только в своем новом убежище - ванной. Я села на холодный кафель и начала считать до двухсот, чтобы успокоиться и начать думать о будущих действиях. Жаль, но досчитала я только до ста, когда дверь распахнулась, и поэтому не была готова к тому, что меня грубо поднимут с пола и потащат в комнату, к моей скорой кончине.
Глава 7
Казалось, мои попытки вырваться из его захвата напоминали бой мышонка со львом. Когда хищнику надоест несносный зверек, тогда ему и конец. А мышонок пинался, кусался, вертелся в лапах своего мучителя, но проигрывал.
Дикарь толкнул меня к креслу около журнального столика, сильно надавил на плечи, заставляя сесть, подвинул ко мне поднос и изрёк поистине гениальное:
- Ешь.
Вроде довольно обыденное слово, не вызывающее желания спрятаться под стол, но он сказал это с таким непередаваемым выражением лица и настолько убийственным голосом, что я бы с удовольствием съела свой кроссовок, только бы вмиг исчезнуть за пределы земной атмосферы. Но, собрав всю силу воли и заткнув голос разума, твердящий о разных способах самоубийства, я вполне твердым голосом ответила:
- Нет.
Скорее всего он ожидал немедленно подчинения или истерики, но не получив ни того, ни другого, угрожающе сузил глаза. Затем, опираясь на подлокотники кресла, навис надо мной так, что между нашими глазами осталось сантиметров пять. Я вжалась в спинку гребаного кресла, мечтая слиться с кожаным покрытием и считая последние секунды жизни.