- Ешь, - еще более злобно, если это вообще было возможно, повторил он. А я отвела глаза, пытаясь выкрасть чуточку времени, и уставилась на белую рубашку, в которую он был одет. Примерно такие отец надевал на совещания, но представить дикаря в зале правительства, пожимающего руки пяти разным губернаторам и посылающего им фальшивые улыбки, еще три дня назад было не столько смешно, сколько слабоумно и психически нездорово. Но сейчас... Он даже вписывался в ту обстановку со всеми этими договорами, законами, властью, связями. Связь. Мобильный. Помощь.
Я окончательно спятила. Но у меня созрел план.
Я заглянула ему в глаза взглядом полным мольбы, как маленькая беленькая овечка перед огромным и страшным черным волком, который собрался её сожрать, и кивнула. Он, сомневаясь, прищурил глаза, но выпрямился и даже отошел на шаг, видимо, не желая меня спугнуть. Поздновато как-то.
Я взяла высокий стакан с темно-красной жидкостью и поднесла к губам, кажется, дикарь даже расслабился, а через какую-то секунду его белоснежная рубашка окрасилась пятнами кровавого оттенка. Я вылила целый стакан этого чёртового напитка на белую рубашку разъярённого дикаря.
Я крута, жаль, что труп. Он ошарашенно отшатнулся, а другого мне и не надо было. Я вскочила с кресла, побежала к двери и, сама не веря, что мне удался этот трюк, вылетела из комнаты.
Я оказалась на своеобразном широком балконе внутри дома, как мне кажется, на втором или третьем этаже. Рядом были несколько других дверей, но проверять, что или кто там, как-то не было настроения. Я побежала к лестнице ведущей вниз, как вдруг услышала за спиной крепкие и громкие ругательства.
У кого-то шок прошел. Адреналин не давал мне остановиться, чему я была неимоверно рада. Я никогда в жизни так не спускалась по ступенькам, но возможность свернуть себе шею меня пугала намного меньше расправы дикаря.
Я очутилась в со вкусом обустроенной огромной гостиной с диванами, креслами, стеклянным шкафом и плазменной панелью, висящей на стене. По обе стороны от окна стояли вазы с крупными цветами. Вся эта комната напоминала мне иллюстрации нолиса*.
Жаль, я не смогла насладиться дизайном и проверить настоящие ли это цветы - дикарь буквально дышал мне в спину.
Я бросилась от него в сторону, так что единственной преградой, отделявшей меня от болезненного конца, являлся невинный диван из светлой кожи.
Подняв взгляд на дикаря, я в очередной раз удостоверилась: он будет наслаждаться моими муками. Черты его лица перекосились от ярости, черные глаза впились в мои с таким гневом, что я вдруг поняла, айсберг, потопивший Титаник, будет бессилен перед напором этого сумасшедшего, не то что бедный диван.
Я медленно попятилась к окну, не отрывая от него взгляда. Дикарь наступал на меня с тигриной грацией, а я уже чувствовала за спиной тяжелые шторы.
Бежать мне некуда. И это понимаю не только я.
Вся храбрость и весь боевой настрой мигом улетучились. Мне страшно. Дико страшно.
Его глаза казались мне слишком пустыми, безжизненными. Его волосы слишком черные, неправильные. Алые разводы на его рубашке превратились в капли крови. Моей.
Я закричала. Мои ноги подкосились и я упала на жесткий паркет. Из глаз потекли горячие слезы. Я дрожала, не понимая, то ли от холода, то ли от жара. Слишком трудно дышать. Мое горло рвали крики. Кожа покрылась мурашками. Тяжелый воздух раздирал легкие.
Я не знаю сколько времени провела в таком состоянии. Несколько секунд, минут или часов?
Но холодная вода все же приводит людей в чувство. Буквально. Ощутив внезапно обрушившийся на меня ледяной ливень, я, взвизгнув, молниеносно села и уставилась на довольную ухмылку дикаря, державшего в руке пустой графин. С моих уже давно спутанных от бега волос текла вода, футболка тесно прилипла к телу не самым приличный образом. Я сидела на полу как какая-то мокрая курица и пялилась на эту сволочь.
Дикарь, к моему потрясению, сделал два шага назад и поднял руки над головой в примирительном жесте, как бы говоря: "Это не я только что довел тебя до очередной истерики, а импровизированный душ ты устроила себе сама. Я говорил, что это плохая идея." Он что, решил сменить тактику?
- Послушай, - начал приторно-сладким голосом говорить этот мерзавец, - тебе нужно покушать.
Этот голос странно на меня действовал: хотелось сделать все, что он только не попросит, причем с счастливейшей улыбкой, и одновременно плюнуть в лицо его расчленённому трупу.