— Спасибо, — я широко улыбнулась Ине, пока её дочь целовала меня на ночь, — добрых снов.
Душ я приняла долгий, но, главное, смывший весь макияж. Сознание ко сну было не готово: непрерывно крутились сценарии завтрашнего вечера, я была заинтригована и взволнована. Интересно, непривычно, но не страшно, ведь у Кая было достаточно возможностей испортить мне жизнь, которую он, наоборот, уже относительно долгое время спасал. Значит, на моей стороне высокий, сильный и вечно хмурый дикарь…
Дикарь, который пока по неизвестной мне причине обнаружился лежащим на кровати. Он закинул руку за голову и лежал на предплечье, прямо поверх одеяла, закрыв глаза. Вместо уже привычных футболок и джинсов (да даже белоснежных рубашек, которые я почти привыкла портить) на нем была простая черная майка и тонкие штаны, видимо, предназначенные для сна. Лицо открыто и расслаблено: ни усмешек, ни нахмуренных бровей, ни прищуренных глаз.
Кажется, я увидела слишком много голой кожи, от чего немного зависла, уставившись на точеные изгибы мышц его рук. Тело Кая явно не предназначено для бумажной работы и прозябания в сером офисе, ведь закалено долгими упражнениями и изнурительными тренировками, а не побегами к кофеварке. Я понимала это и раньше, но выставленные напоказ сильные руки вовсе не оставляют никаких сомнений, что работа дикаря – нечто опасное и незаконное. Но что он делал здесь…
А, точно. Это комната Кая. Это кровать Кая.
Он мог прийти и лечь спать в своей постели. Он мог спокойно войти в ванную комнату (спасибо отсутствию замка), пока я пыталась затеряться за клубами пара в душевой. Однако он мог бы и предупредить.
— Я хотел поговорить с тобой о завтрашнем, — не размыкая век, сонно пробормотал Кай.
Пушистые и длинные ресницы дикаря отбрасывали тени на высокие, будто высеченные из дорогой породы камня скулы.
— И немного уснул, — он открыл глаза, устало потёр их и с усмешкой обратился ко мне. — Что же ты так долго делала в ванной, птичка?
Пыталась смыть косметику и, наконец, найти своё лицо. Я пожала плечами. Повезло, что пижама, которую одолжила мне Ина была теплой, уютной и домашней: простые штаны и легкая футболка. Задумавшись, как бы я беспокойно ерзала под его взглядом, будь на мне тонкие, слишком короткие шорты и нечто откровенное на лямочках вместо майки, я вспомнила, что, вообще-то, пришла в сознание в его футболке. Дикарь всё видел, осознала я, чувствуя, как румянец окрашивает щеки не хуже чересчур ярких румян Ины.
— Ты покраснела? Серьезно? — он приподнялся на локтях, усмешка превратилась в улыбку, — дьявол, мне очень интересно.
Ямочки. Почему я их раньше не замечала?
— Поговорить, Кай, — вышло пискляво, поэтому я откашлялась. — О чем ты хотел поговорить? — Это не так интересно, — дикарь, тяжело выдохнув, откинулся на подушку, — на месте разберемся. Ты увидишь много разных людей… — Белых и Темных? — нетерпеливо перебила я. — Оставайся спокойна, — с закрытыми глазами кивнул Кай. — Ты ведь нормально отреагировала на Дина и Роуз сегодня. Я представляю, как всё это дико для того, кто в своей жизни видел только чертов Моретти.
Я – человек, который через несколько лет будет им руководить.
Впервые я задумалась об изменениях. О небольших реформах, о том, как смогу внести в общество штата что-то хорошее, сделать то, чего своим черствым сердцем не допускал мой отец. Дети не должны страдать от одиночества и ненависти к себе, если вдруг родились не столь идеальными, как их сверстники. Дети должны оставаться детьми: невинными, душою светлыми и свободными от предубеждений, сколь черными бы ни были радужки их глаз. Мне было тяжело и будет еще долгое время: мы не можем научиться принимать себя в один миг, забыть о годах, прожитых за закрытыми дверями стыдящихся родителей, отбросить всю скопившуюся обиду. Нужно время, нужны силы перешагнуть через своё прошлое существование.
Наверняка можно повлиять на то, в каких условиях будут расти будущие девочки и мальчики. Помочь сделать их мир немного лучше.
— Нормально, — вырвался смешок, — я до сих пор в шоке с находящейся здесь Ины. Но к твоей семье можно привыкнуть. — Они нормальные, когда не соревнуются, кому больнее и кто больше страдает. Ладно, — тихо произнес он, — пора спать.
Дикарь потянулся к тумбе, стоящей рядом с кроватью, и, открыв верхний ящик, вслепую достал небольшой предмет. Присмотревшись, я поняла, что это упаковка таблеток, а еще открытый ящик забит всевозможными лекарствами. У дикаря под боком была спрятана целая аптека.