— Зачем? — Неважно себя чувствую, — ответил он, поднимаясь с постели. — Ложись. Я лягу там, — я неопределенно махнула рукой в сторону двери. — Хватит мне занимать чужие кровати… — Займешь чужой диван? — на губах дикаря появилась улыбка, — замерзнешь, птичка. — Я серьезно, Кай, — дикарь спас мне жизнь и меньшее, что я могла сделать – это уступить ему его же постель. — Как много лекарств.
Улыбка Кая поникла, когда он перевел взгляд на аккуратно расставленные в ящике медикаменты, прежде чем закрыть его.
— Когда тебе было плохо, пригодилось. Тебя пришлось в чувства приводить, помнишь? Удобно иметь всё под рукой, — он устало пожал плечами, — а насчет сна – разговор окончен.
Вспомнила, как он хладнокровно рассказывал о том, в каком состоянии нашел мое израненное практически до смерти тело, каким лекарством поставил на ноги. Как я была напугана, поражена и не верила ни глазам, ни ушам, ни его диким словам. Случилась паническая атака: всё пылало, но одновременно плыло, казалось, что вокруг только чудовища, желающие бесконечно повторять ту боль. Мне было плохо, действительно плохо.
— А тебе это… — боясь, что зашла с вопросами слишком далеко (как отключается чертово любопытство?), я не закончила предложение.
Неужели высокому, сильному, опасному дикарю, живущему в диких, укрытых лесом и его хищными обитателями землях, нужно приводить себя в чувства?
— У каждого свои кошмары, птичка, — уходя, он забрал лежащий на стуле плед, — доброй ночи. — Доброй ночи, Кай.
Ночь прошла без кошмаров: сну под умиротворяющий стук разбивающихся о крышу капель дождя не могло помешать ни одно «нарисованное» подсознанием чудовище. Интересно, а только мои монстры в этом темном и тихом доме были выдуманы?
Глава 25
Этим утром стояла тишина. Я встала с одной мыслью: если хочу от себя чего-то адекватного вечером, нужно готовиться уже с утра. Как же тяжело быть нервной девушкой. В гостиной обнаружился не только полумрак из-за плотных штор, не дающих солнечным лучам осветить комнату, но и скрутившийся на диване дикарь. Честно, я почувствовала ту еще вину, когда увидела, как неудобно высокому мужчине на тесном, узком и не таком уж и длинном диване. Он, явно замерзнув, укрывался одеялом, поверх которого был накинут плед. Так, – пообещала себе я, – ночью он будет спать у себя. Хватит существовать в роли бесконечного потребителя. Вина всегда оседает тяжелым грузом на сердце или на душе, не знаю, чем они отличаются. Но из-за нее печально, уныло, и чувствуется особенная подавленность. Она опускает руки. Другое дело – благодарность, которая еще сильнее ударила меня прямо по моему дикому лицу. Я в долгу у дикаря и благодарна ему. Взглянула на часы: уже почти одиннадцать. Тихо пройдя мимо Кая, я вошла на кухню, преисполненная желанием творить чудеса. ***
Ладно, я довольно быстро вспомнила, что никогда не умела и не собиралась уметь готовить древние вкусные блюда, как это делает Кай. Наугад достав продукты из холодильника, несколько мисок из шкафчика сверху и пару столовых приборов из тумбочки снизу, я разложила всё перед собой. Уставилась. Мне двадцать, и я не понимаю, почему гневные взгляды, направленные на яйца и молоко, не делают омлет самостоятельно. Может, хотя бы чай? Кружка, немного заварки, вода. В том же духе я начала попытки сделать тосты, когда в дверном проёме возникла поникшая фигура Кая. – Доброе утро, – неуверенно произнесла я, наблюдая за ленивым передвижением дикаря к стулу. – Доброе, но ты видела время? Надо было меня разбудить. Кай выглядел уставшим, а его голос звучал чересчур хрипло. Будто дикарь не только что встал, а вот-вот собирался ложиться после трех бессонных ночей и бесконечных ссор с Иной. Бледный, с выделяющимися синяками под глазами и бескровными губами, он уставился на чашку с чаем, которую я перед ним поставила. – Спасибо, – он сделал глоток, вяло улыбнулся. – Добавишь, пожалуйста, горячей воды? – О, – кажется, что-то не так, – чай должен быть горячим? Черт, вспомнила: когда дикарь предлагал его мне, жидкость в чашке была обжигающе горячей и могла сразу же прогреть всё изнутри. Молодец, Джун, вовремя. – Спасибо, – повторил Кай, когда я поставила перед ним вторую кружку, но на этот раз от нее шел пар. – Тосты не сгорят? Точно, тосты. Метнулась к тостеру, и, к счастью, всё оказалось не так плохо. По крайней мере, если дикарь любит поджаренные. – Спасибо, – вновь сказал он. Чувствовала себя дурой, но кухня – это же впервые. Впервые можно. Дикарь поежился. – Что-то не так? – спросила, надеясь, что это не от тостов. Откуда такое поразительное желание угодить, я не знала. Списала всё на вдруг ударившую в голову благодарность и волнение перед сегодняшним вечером. – Неважно себя чувствую. Будешь омлет? Когда я кивнула, Кай уже принялся за дело. Яйца были разбиты, сковорода разогрета, а желание позавтракать усилено. – Значит, сегодня отменяется? Он покачал головой, нахмурился, и, казалось, стал еще бледнее. Омлет был приготовлен, Кай расстроен и болен, а я пыталась предугадать, что из всего этого может выйти. ***